В большей, первой комнате на полке были сложены пачка папирос, махорка, курительная бумага, спички и такие же, как у Бори, мешочки и наколотые лучины. Дедушка рассказал про старинный таежный обычай. Уходя из избушки, каждый охотник обязательно оставляет в ней запас самых необходимых продуктов, ружейных припасов, табаку, спичек и лучин. Любой человек, заблудившийся в тайге или попавший в другую беду, оказавшись в спасительной избушке, может брать все, что оставлено. Однако, следуя тому же обычаю, таежник без крайней нужды не возьмет даже крошки.
Убранство комнат довершали две керосиновые лампы и шкафик с надписью «Аптечка».
Все в этом доме показалось ребятам замечательным. В самом деле, как ни хорошо в тайге, а приятно оказаться в чистой комнате, пообедать за настоящим столом, полежать на кровати. А каким бы раем показался этот дом раненым партизанам, дяде Сереже и дяде Васе, если бы он тогда, двадцать шесть лет назад, стоял здесь! Обсушились бы, обогрелись, перевязали раны, поспали в тепле. Было еще рано, можно бы идти дальше, но дедушка отсоветовал. Засветло не успеть пройти гольцы, а ночевать там нельзя: нечем кормить Савраску и плохо с дровами.
Ребята отдохнули, взяли ружья и пошли побродить по хребту.
Хребет оказался обширным плоскогорьем, поднятым высоко над окружающей местностью. Здесь не было крутых спусков и подъемов. Пологие увалы, подчас едва заметные и однообразные, следовали один за другим. Всюду, куда ни глянешь, стояли один к одному могучие кедры. Изредка попадались одинокие березки и лиственницы, казавшиеся нарядными, но робкими и маленькими гостьями, случайно попавшими в царство молчаливых и хмурых великанов.
Несколько разнообразили местность длинные, но узкие — пять-шесть метров шириной — каменистые россыпи. Было похоже, что здесь когда-то со страшным грохотом катился длинный каменный поток. Камни сталкивались, вздыбливались, огромные каменные «брызги» летели в стороны. Вдруг неведомая сила сразу остановила все. Камни так и застыли — вздыбленные, наползающие друг на друга, накрененные вперед, точно готовые в любую минуту ринуться дальше.
На мягком и упругом ковре из брусничника и мха люди не оставляли за собой никаких следов.
Ребята очень скоро потеряли всякое представление о том, куда они идут, куда зашли. За стеной могучих кедров не было видно ни солнца, ни далеких гор, ни падей — ничего, что помогло бы хоть приблизительно ориентироваться.
Но Сергей Егорыч, попыхивая трубкой, своей скрадывающей походкой спокойно шел впереди.
На мху лежало много кедровых шишек. К огорчению ребят, все они были пустые, без орехов.