Она рассмеялась:
– А мы ему поверим?
– Я никогда не отношусь к шарлатанам всерьез.
Остальную часть дня они провели вместе в ближайшем китайском ресторанчике, знакомясь друг с другом. Хотя Франческа пришла в восторг, узнав что он художник, ему потребовалось две недели, чтобы набраться храбрости и показать ей свои работы. Ее реакция возродила его угасшие надежды.
– Ты не должен торговать своими произведениями на улицах, словно лоточник, – сказала она, прохаживаясь по его студии в Хейт-Эшбери и восхищаясь более чем двумя десятками уже законченных картин. – Загляни в одну из городских галерей вроде «Ливенберга» или «Эрмитажа».
Именно она познакомила его с Энтони Моралесом, настояв на том, чтобы владелец галереи взял несколько картин Рендла на комиссию.
Спустя три месяца была продана первая картина Рендла за баснословную – по его меркам – сумму: четыреста долларов.
Все эти деньги он истратил на дюжину роз для Франчески и роскошный ужин на двоих в одном из самых дорогих ресторанов Сан-Франциско.
Но только после того, как Моралес продал еще две картины, Рендл набрался храбрости и попросил Франческу выйти за него замуж.
Через неделю они тайком улизнули в Лас-Вегас, чтобы обвенчаться.
Предстать после этого перед семейством Линдфордов было все равно, что очутиться в клетке с голодными львами. Но Франческа мастерски справилась с ними всеми, даже с Трэвисом, который возненавидел его с первого взгляда.
– Он самый привлекательный мужчина из всех, с которыми я встречалась, – сказала она своему брату в доверительном разговоре, который Рендл подслушал. – Он полностью лишен притворства. После всех брехунов, с которыми я встречалась только за последний год, он словно струя свежего воздуха.
А теперь вот он предает ее доверие, да еще самым неприемлемым для нее способом.
На чертежном столе зазвонил телефон, прервав его размышления.
– Да! – сказал Рендл раздраженно. Поняв, что звонит Джо О'Киф, он извинился.
– Не извиняйся, – ответил детектив. – Я понимаю, как, должно быть, сильно ты расстроен. Поэтому и звоню.
– Ты что-нибудь узнал?
– Очень хотелось бы, Рендл. – Джо вздохнул. – Я позвонил потому, что мне надо знать, хочешь ли ты продолжать слежку. Это стоит тебе уйму денег, а я не уверен, что ты получишь результаты, на которые надеешься.
Рендл помедлил. Вот он – шанс восстановить свое доброе имя, не сосредоточить свое внимание на них двоих, на их счастье, на том, чтобы завести, наконец, детей, которых им обоим очень хотелось иметь?
Потом ему вспомнилось удрученное лицо Франчески в тот вечер, когда ее мать объявила Трэвиса своим преемником на посту председателя правления, и ее опасения, что Трэвис акционирует отель. Если такое случится, ничто уже не будет прежним ни для Франчески, ни для Маргарет.