– Как ты себя чувствуешь? Жалобы есть?
Маруся расхохоталась.
– Как вы думаете, есть жалобы у устрицы, когда ее выковыривают из раковины? Жалуется она на то, что нож слишком острый?
Доктор посмотрел на Марусю профессионально долго и мягко.
– Расскажи мне об этом человеке, – попросил он.
– О каком?
– О том человеке, в доме которого ты жила восемь лет.
– О моем мнимом отце? Я жила у него все семнадцать.
– О нем. Расскажи мне о нем, о себе, обо всем, что тебе хочется рассказать.
– Когда я была маленькая, моя мама покупала дорогой чай, знаете, вкусный такой, он пах земляникой и медом, и прятала его в шкаф. Он был у нас для гостей. Понимаете, я могла его пить, только когда у нас гости.
– Понимаю, – кивнул доктор. – А ты просила его у мамы?
– Да просить было бесполезно, денег-то много не было. Все самое лучшее пряталось для гостей. Чтобы перед гостями не стыдно было. А потом она говорила мне, что деньги – это плохо, что они меня портят. Что ей за меня стыдно. То есть деньги – это стыдно, а чай дорогой для гостей – это не стыдно.
– Оля, когда ты говоришь «моя мама» – это ты кого имеешь в виду?
– Когда я говорю «моя мама», я обычно имею в виду мою маму, а вы когда говорите «мама», имеете в виду свою подушку? Или асфальтовый каток?
– Расскажи мне об отце.
– О настоящем или не настоящем?
– О каком ты хочешь?
– Лучше о настоящем. Он очень большая шишка. Его зовут Афанасий Котинский. Знаете такого?
– Нет.
– Он вообще олигарх, у него самолет собственный. Дайте мне телефон, я ему позвоню! – Маруся уже кричала.
Доктор встал.
– Дайте мне телефон!
– Я зайду к тебе завтра.
– Дайте мне телефон! – Маруся схватила подушку, хотела швырнуть ее доктору вдогонку, но передумала. Со всей силы ударила ею по кровати. Несколько раз. И показала язык закрытой двери, и растянула в стороны уши, и даже проблеяла. И расплакалась.
Когда все это закончится?
– Играем в «Монополию»! – донеслось из холла.
В дверь заглянула девушка с хвостом. Ее глаза блестели, рот улыбался.
– Быстрей! Ты идешь?
– Нет, – Маруся махнула головой.
– Почему? – удивилась девушка и даже замерла на секунду от изумления.
– Не хочу.
– Ну, ладно, я пойду. – Она убежала, довольная и нетерпеливая.
Маруся щелкнула выключателем телевизора.
Если бы папа думал, что я пропала, что со мной что-то случилось, мой портрет был бы по всем программам. С обещанным вознаграждением. А ничего такого нет. Значит, либо он не знает… Либо это его работа. Но зачем?
Маруся сгребла полную охапку конфет «Грильяж» в карман и пошла к актрисе.
Постучав в дверь, она не дождалась ответа. Актриса неподвижно лежала на кровати. С закрытыми глазами.