Алекс посмотрела поверх головы мальчика на Костоса, который все еще стоял на пороге. В ее глазах стояли слезы облегчения.
– Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сделал. Я понимаю, что не заслуживаю этого счастья, но спасибо тебе от меня и от Патрика.
– Мне не нужна твоя благодарность. – Его суровые глаза заставили ее покраснеть. – Мой племянник очутился здесь только потому, что он нуждается в тебе.
Алекс понуро опустила голову.
– И не разыгрывай из себя мученицу. – Его взгляд был неумолим. – Ты ведь никогда и не собиралась расставаться с ним.
При этих словах ее бирюзовые глаза загорелись огнем противоречия.
– Но я ведь...
– И не спорь, ты всегда ставила свои собственные интересы превыше потребностей ребенка.
Обиженная несправедливостью обвинения, Алекс сказала с болью в голосе:
– Это совсем не так!
– Ты ведь просто его гувернантка, а не опекун. Что ты можешь предложить ему по сравнению с семьей его отца? Безопасность? Ты ведь одинокая молодая женщина без средств, достаточных, чтобы содержать ребенка, – произнес Костос с презрением в голосе.
– Может быть, но... – Она так любила Патрика, что видела только одну сторону этого вопроса.
– Ему только два года, но он принадлежит к семье, у которой вековые традиции, – продолжал Костос. – Ему предстоит такое блестящее будущее, какое ты никогда не смогла бы дать ему. Его место здесь – на земле его предков. Он больше никогда не вернется в Америку.
– Наверное, все, что ты говоришь, правильно. И на это я могу ответить тебе только одно. Да, у меня нет таких финансовых возможностей, которые есть у вас. Единственное, что я могу дать Патрику, это моя любовь. Но я уверена, что это не так уж мало, – проговорила Алекс тихим голосом, стараясь говорить ровно, так как малыш сразу же поднял головку, готовый опять захныкать.
– Кроме того, вместо того чтобы признаться, что ты только воспитательница Патрика, ты солгала мне.
– Но я ведь ни разу не сказала, что я – мать Патрика...
– Но ты промолчала, когда могла бы с легкостью разъяснить этот вопрос, – прервал ее Костос, не давая ей возможности уйти от ответа. – Если бы ты сказала, кто ты на самом деле, я бы сразу же согласился взять тебя в Грецию вместе с Патриком.
– А я думаю, что ты вообще не стал бы считаться со мной.
– Мои чувства никогда не влияют на решения, которые я принимаю. Я так понимаю, что ты тоже чаще принимаешь решения, руководствуясь здравым смыслом, а еще чаще – выгодой.
Его глаза были полны пренебрежения.
– Ты так же использовала Патрика в своих корыстных целях, как и его мать. Ты увидела возможность подняться из нищеты за счет него и не преминула этим воспользоваться.