Вновь шкандыбать по одной и той же колее Сергей ненавидел. Тоскливо это. Но хрен ли сделаешь, когда за тебя так сильно похлопотали. Надо признать, сработали умело, и теперь хошь не хошь, а придется чуток понежиться на иконках. Господи, если ты есть, быстрей выправляй расклад, иначе обижусь!
Сергей лежал на спине с закрытыми глазами. На душе было паскудно, словно после приговора. Такому настроению одно лекарство – напиться до чертей. Но настроение надо скрутить в узел, упаковать в посылку и отправить в Улан-Батор авиапочтой. Потому что требуется сейчас другое. А требуется нырнуть во вчерашний день, который из-за толстых стен сейчас казался не вчерашним, а пятилетней давности. Глядишь, чего и сложится.
Отматывать паскудный день начал с вечера.
Он возвращался с таможни. Где улаживал недоразумения, на настоящее и на будущее. Переговоры прошли в теплой и дружественной. За деловой теркой приговорили флакон. Веселый «Абсолют» гулял-бродил по телу, заглядывал в глаза, и вечернюю трассу слегка раскачивало. Что-нибудь изменилось бы, не булькай в башне те стаканы? Может быть…
– Со Шрамом надо кончать.
Это прозвучало после того, как Лолита устав петь про «упоительны в России вечера», простучала каблучками по сцене, обслюнявив клиентов зазывным взглядом из-под километровых ресниц. После того, как халдей подсуетился насчет второго запотевшего «Смирноффа». После того, как перетерли за Рафика-Десанта, который спит и мечтает со своими хачиками на их земле разбирать угнанные тачки в сарае «Авторемонт» и берется отмаксовывать за тишину в бизнесе по десять штук в месяц. Вечно жмутся эти черные. Только у сидящих в ларьках мокрощелок они могут прослыть щедрыми горными орлами. Короче, порешили стоять на двадцати, или пусть Рафик катится на своих тачках, пока не упрется.
После и прозвучало:
– Со Шрамом надо кончать.
Сказавший это ухватил двумя пальцами (на одном, большом, не хватало фаланги) рюмку за короткую ножку. Задрал голову, открывая взглядам большое пигментное пятно на шее ухарски вплеснул в себя водку. Его собеседник сверкнул в улыбке белыми плакатными зубами, подцепил на вилку половину зразы и, разглядывая сочащийся жиром закусь, произнес, типа прикалываясь:
– А у Шрама сегодня на ужин макароны.
Пятнистый вежливо заржал. Прожевав мясо, белозубый утер пасть салфеткой, скомкал ее, отбросил и возложил ладони на скатерть:
– Да, Шраму выписываться никак нельзя. Вольный воздух вреден для его и нашего здоровья. Не для того его сажали, чтоб он вышел. – Он потянулся к пачке «Парламента», без боязни, что табачный налет испортит белизну зубов. – Ты прояснил? – Главная причина, почему Шрам мешает жить этим двум нормальным пацанам, осталась не объявлена вслух.