Искореженная машина – такси, трое пассажиров, находящихся то ли при смерти, то ли уже мертвые, а люди, совершившие страшную аварию, как ни в чем не бывало покидают место преступления, хотя на каждом из них было там, на перекрестке, по крайней мере по десяти милицейских чинов.
И пока пострадавшие лежали в реанимации без памяти неделю, затем другую, дело спешно передали в военную Прокуратуру, потому что вроде бы за рулем ударившей машины находился полковник, преподаватель местного военного училища. И военные следователи, даже не удосужившись посетить в больнице пострадавших, закрыли дело, обвинив таксиста в нарушении правил дорожного движения, хотя ехал полковник на запрещающий движение знак. Город оказался наводнен слухами об этой трагедии, роман о мафии к тому времени мгновенно разошелся в Ташкенте, и людей, понятно, встревожила слишком быстро последовавшая расправа за смелость.
И стоило Артуру Александровичу поинтересоваться у сведущих людей в ГАИ об аварии, ему по-свойски сообщили, как все было на самом деле и почему виновным так легко удалось исчезнуть с места происшествия; оказывается, за рулем был действительно полковник, но совсем другой, еще недавно, при Яхъяеве – Рашидове, один из руководителей ташкентской милиции. Вот, оказывается, почему с первых шагов милицейская фортуна благоволила не к жертвам, а к преступникам. Любопытно, что ни в каких документах ни у следователей военной Прокуратуры, ни позднее у следователей ГАИ не фигурирует фамилия всесильного милицейского полковника, остается лишь добавить, что следователи – явно по простоте душевной – забыли снять отпечатки пальцев с руля ударившего автомобиля, хотя искалеченный таксист сразу настаивал на этом.
Шубарину рассказали как своему человеку, видимо, думая, что он накоротке с полковником МВД, не могли же эти люди знать, как он ненавидел в душе продажных милицейских чинов, вершивших свои подлые дела, и не в глухих переулках, а в центре города, в тридцати метрах от здания КГБ – мол, знай наших, закон не для нас писан!
Кстати, люди из КГБ не могли не видеть аварию у своего парадного подъезда, шум от удара при столкновении был сильнее пушечного выстрела, они, как и милиция, дежурили накануне праздника, и вполне могли оказаться на месте трагедии, и профессионально оценить все – обратить внимание и на жертвы, и на полковников в ударившей машине, однако они до сих пор предпочитают оставаться в тени…
Шубарин, узнав о подробностях аварии, вдруг почувствовал себя как бы соучастником гнусного сговора. Он даже подумал, что тысячи читателей, да и сам автор, уверены, что с ним поквитались или дельцы теневой экономики, над чьими тайнами он приподнял занавес, или их охрана – уголовники, и вряд ли кто знал, что за преступлением стоят два полковника, два члена партии, эта мысль не оставляла его несколько дней. А ведь взгляд читателей на случившееся представлял вред дельцам, общественное мнение и так не миловало кооператоров, а тут брать на себя и полковничьи грехи…