Я это чувствовал, и я не был напуган – я был зол. И меч в моих руках был зол не меньше. Куда-то подевался его вес, исчезла моя усталость. Я шел, налитый энергией, я шел, чтобы расправиться с вампиром, но кажется, мог бы сейчас потягаться и с кем-нибудь покруче. Через ограду, окружавшую будку, я перепрыгнул. Не думал, что способен на такой фокус, особенно с учетом того, как я себя чувствовал какую-то минуту назад. Дверь я не открыл – выбил: негоже такому бойцу, как я, просто открывать двери, скромно потянув за ручку. Чего тут еще такого можно разрубить, раскрошить? А это что за скелет в углу?
Если я на что-то не смотрю, это не означает, что можно бросаться на меня, не рискуя напороться на меч. В данном случае риск не оправдался. С вампирами надо обращаться как со свининой – резать на куски так, чтобы раны не залечил. Ну, этот-то явно не старейшина – так, вампир-прислужник – с табуреткой на меня кинулся. Если бы не со спины – вообще бы жив остался: как-то трудно воспринимается табуретка в качестве смертельной угрозы.
Скелет явственно моргнул. Что же это за скелет такой? Ага, вовсе и не скелет – скорее мумия, скорчившись, лежала в углу каморки. Куда-то разом делась только что наполнявшая меня энергия. Я знал, кто это. Это и был старейшина, который, пытаясь меня остановить, вероятно, выплеснул все свои силы. Меч опустился. Было понятно, почему это существо предпочитало сидеть, не показываясь на свет божий. Вампир был чудовищно стар. Вероятно, вся энергия, выкачиваемая у его жертв, уходила только на то, чтобы поддерживать жизнь в этом теле. Любой, увидевший его, знал бы совершенно точно, что видит монстра.
Где-то здесь должна быть дочь Корнева. Груды мусора составляли интерьерную доминанту. За кучей досок, которые когда-то были шкафом, и за ворохом каких-то тряпок я ее и нашел. Что значит ребенок! Судя по формам – не такой уж и ребенок, но черты лица… Так безмятежно спать могут только дети. Не знаю, что ей снилось, точно – не кошмар. Я не успел ее разбудить, она проснулась сама. Если бы я на нее не смотрел, я бы не понял. Секунду назад я не знал, как ее называть, – то ли девочкой, то ли девушкой. Она открыла глаза – и начала угасать. «Твоя дочь кончится», – так сказал вампир ее отцу. Он забирал ее прямо здесь и сейчас. Не знаю, что он пытался сделать, – железу всё равно – прямая черта меча перечеркнула уродливую фигуру. Способности к регенерации велики, но не настолько же.
Две половинки рухнули на пол. Не знаю… лучше бы девушка не просыпалась. Не думаю, что в ближайшие месяцы ее сон будет таким же безмятежным, как тот, что мне довелось подсмотреть.