…Было уже поздно, холодно и ветрено, когда два литератора, зрелый и начинающий, шли от Парка имени Горького к метро через Крымский мост. Мыркин нес под мышкой портфель. В.В. держал свою тетрадь за пазухой. Шли молча. Вдруг Мыркин повернулся к В.В.
– Хотите, я вам почитаю свои стихи?
– А вы и стихи пишете? – удивился В.В. Он думал, что тех, которые пишут стихи, называют поэтами, а писателями тех, которые пишут что-то другое.
– Ну да, – сказал Мыркин. – Я все пишу. Слушайте. – Он переложил портфель из правой подмышки в левую, правой рукой потрогал очки и тихо-тихо сказал:
Наша вера дана нам навеки
И испытана нами в огне.
Он помолчал, как бы вдумываясь в смысл уроненной фразы, и тут же, глядя В.В. в глаза, непримиримо возвысил голос:
Коммунизм – не молочные реки,
С берегами кисельными, не
И опять замолчал так надолго, что В.В. успел удивиться: как это «с берегами кисельными не"? Оказалось, просто фраза еще не окончена и даже в следующей строке не завершилась.
Заводь, затхлость мещанского быта
В бесконечном засилье вещей.
Коммунизм – это вечная битва
И готовность погибнуть на ней.
Как сказал Маяковский Владимир,
Бытие – не еда и питье.
Смерть принять коммунизма во имя —
Это счастье твое и мое.
В.В. растерялся. Ему, счастливому от проведенного сегодня вечера, столь необычного, такого, каких в жизни его никогда не бывало, хотелось, и даже очень, чтобы все без исключения стихи его нового знакомого, мэтра и учителя, ему понравились, но то, что он услышал, его смутило. Опять про коммунизм. Да что у этих семафорцев других что ли тем нет? Раньше он думал, что стихи про коммунизм люди пишут для денег или из каких-то деловых или тактических соображений. Но никак не для того, чтобы читать их кому-нибудь на мосту, ночью, хватая за грудки и рискуя опоздать на метро.
– Ну как? – спросил Мыркин.
Он, очевидно, ожидал от провинциала безусловного восхищения, и провинциал хотел восхититься, но не умел врать.
– Извините, – сказал В.В., очень смущаясь. – Вашим этим стихам, как мне кажется, не хватает немного логики. Вы говорите, что коммунизм не молочные реки и не кисельные берега, но коммунизм истинный, обещанный нам классиками марксизма-ленинизма, предполагает не гибель, а именно молочные реки и кисельные берега и вообще полнейшее изобилие. От каждого по способности, каждому по потребности.
Мыркин был удручен.
– Простите, Володя, – спросил он, – у вас какое образование? Десять классов?
– Да, – сказал В.В., – десять классов вечерней школы.
– Стало быть, вы марксизм подробно не изучали?
– Нет, не изучал.
– Вот поэтому у вас об этой теории такие примитивные представления. Тот коммунизм, о котором вы говорите, это вульгарный коммунизм. Над ним еще Маяковский смеялся. Помните? «Для кого бытие, а для кого еда и питье определяют сознание». Именно на эту строчку я, кстати, и ссылаюсь в своих стихах.