Будучи мало образованным, В.В. эти знаменитые слова Маяковского все-таки знал. Но в истинности сказанного сомневался. Если бытие не еда и питье, то что же оно? Однако от спора В.В. уклонился. Во-первых, надо было спешить на метро, а во-вторых, из очень близкого ему опыта он помнил, что споры о коммунизме могут дорого обойтись.
Жизнь кажется мне похожей на езду в поезде (можно даже написать такой сценарий), идущем с грохотом из ниоткуда в никуда. Человек рождается в этом поезде и с самого начала познает, что такое неравенство. Один родился в мягком купе, другой в тамбуре, третий и вовсе где-нибудь на открытой платформе. Поезд несется, грохочет, его заносит на поворотах, пассажиры чувствуют себя, как на чертовом колесе. Кто-то не удержался, вылетел за борт преждевременно, кого-то выкинули насильно, но все равно всех ждет один конец: рано или поздно даже у самых сильных и у самых стойких руки ослабнут и неумолимая сила вынесет их туда, за борт. А пока веселитесь: пейте вино, играйте в карты, любите женщин или мужчин, боритесь за лучшую долю.
Борьба идет постоянно. Пассажиры открытых платформ и тормозных площадок нападают на пассажиров купейных, захватывают их места, а их самих переселяют на свое место или спихивают за борт. Иные, захватив купе, этим удовлетворяются, другим этого мало, их манит власть над всем поездом, раздача теплых мест тем, кто им верно служит, а тех, кто служит неверно, или – в телячий вагон, или – за борт.
Едут пассажиры. Одни – унижены и обижены – на платформах, на крышах, на подножках, другие, самодовольные, сытые, разлеглись на подушках в мягких купе, но одним страдания ненавечно, а другим радости ненадолго. Пройдет время, и на каком-то повороте вылетит за борт и забудет о своих страданиях неудачник, а на другом повороте расстанется со всем нахапанным самодовольный.
А поезд идет, грохочет, теряет своих пассажиров, идет из ниоткуда и в никуда.
Было уже поздно, когда В.В., расставшись с Мыркиным на Крымском мосту, вернулся в Панки, но ночь была с субботы на воскресенье, и в вагонах, между ними и даже под ними продолжалась какая-то жизнь. В.В. вспомнил про Клавку и решил ее навестить. Поднялся в шестой вагон, открыл дверь в купе. Там жарко и тесно. На нижних полках сидят две парочки. Клавка свесилась сверху.
– А, Вовка, здорово. Внизу тесно, залезай, что ль, сюды.
Подумал, полез в чем был. Завалился к стенке. Клавка повернулась к нему спиной, он к ее затылку лицом.
Внизу парочки приглушенно сопели, хихикали и щелкали резинками.