Приведу пример. Весной 1940 года, в апреле, с адъютантом 1-й эскадрильи старшим лейтенантом И. Толмачевым мы выполняли стрельбу по наземным целям. Я был ведомым. Перед полетом Толмачев сказал мне:
— Стрелять будем не по одному, а парой. Чтобы было эффектно, огонь будем вести одновременно. Раньше меня огонь не открывать.
На пикировании с углом 40—45° я прицелился по своему щиту и ждал, когда откроет огонь Толмачев. Увидев наконец, что ведущий открыл огонь, я нажал на гашетку пулеметов, а гашетка не двигается! Посмотрел в кабину, чтобы снять предохранитель, отодвинул его и вижу, что до земли остались считанные метры. Энергично потянул ручку управления. Сжался, ожидая удара о землю. Но на этот раз меня пронесло. Руководитель стрельб на полигоне заметил потом:
— Я видел, как самолет при выводе из пикирования коснулся земли, поднял облако снега и ушел с набором.
Если мой полет на стрельбу закончился благополучно, то через несколько дней полет на стрельбу летчика 2-й эскадрильи мл. лейтенанта Мазия закончился плачевно. На пикировании, при стрельбе по щитам, летчик, очевидно, повторил мою ошибку, вовремя не снял предохранитель, опоздал с выводом самолета. Самолет И-15 ударился о землю лыжами, левой коробкой крыльев (И-15 биплан) и стал разрушаться. Двигатель укатился до километра вперед. Летчика с сиденьем вырвало из кабины. Пролетев в воздухе метров 150, он ударился о копну сена, рикошетом от копны пролетев еще 50—60 метров, упал на следующую скирду. Прокатившись по скирде, он на ней и остался. Направление скирды совпало с траекторией полета летчика, выброшенного из самолета. Летчика Мазия на санитарном самолете У-2 отвезли в госпиталь. Ему была сделана трепанация черепа, и он остался жив.
Эти два случая показывают, что летчики в обоих случаях вовремя не выполнили «мелочь» — не сняли с предохранителя гашетку пулеметов. Были и обратные случаи, когда летчик загодя снимал с предохранителя кнопку стрельбы МиГ-15 и, случайно при рулении нажав на нее, стрелял изо всех пушек.
Хочу обратить внимание на некую особенную культуру, сложившуюся в жизни и быту летного состава. Не хочу анализировать, откуда и когда все это появилось, но прекрасно знаю, что поведение и некоторые неписаные правила быта, жизни по традиции передавались от одного поколения летчиков к другому. Среди этих неписаных правил были как положительные, так и нехорошие стороны поведения и быта.
В довоенной жизни, в войну и после войны, вплоть до перестройки к положительным сторонам воспитания военных летчиков можно отнести такие стороны характера, как коллективизм, общительность, личная смелость и отвага, патриотизм, товарищество, уважение старших и достойных, почет заслуженным людям.