— Ты прав — попал! На огромную блесну или даже в сеть! «Москва», ты теперь наш человек!
— Никогда в жизни еще писарчуком не работал, не доводилось…
— Будем считать, что твоя биография пишется с чистого листа…
***
На следующее утро, после возвращения из Пагмана, я зашел в казарму и остолбенел. Дневальный Сомов стоял у тумбочки с внушительным сизым фингалом под глазом.
— Олежек, зайди в канцелярию, — строго сказал я. — Что случилось вчера?
— Выпускал боевые листки, — ответил вызывающе весело солдат.
— Ты еще скажи, что на тебя упал стенд с наглядной агитацией.
— Что-то вроде того.
— Садись, пиши объяснительную. С Хафизовым подрался или с Керимовым?
— Да ни с кем я не дрался.
— Так кто тебя ударил? Работать за себя пытались заставить, да? Колись, колись.
— Я не стукач, сам разберусь, это мое личное дело.
— Ты мне тут «вендетту» не вздумай организовать.
— Товарищ лейтенант! Я себя в обиду не дам, в Москве хулиганом был, а из-за вас у меня будет плохая репутация.
— Прекрати рожи свои клоунские строить. Пиши и иди работать. Боевые листки-то сделал?
— Мучился всю ночь, щурился заплывшим глазом, но сделал.
— Молодец! Сержант Юревич, теперь ты рассказывай, в чем дело, что за драка была ночью в наряде?
— Я не знаю, товарищ лейтенант. Вчора усе было нормально, а утром смотру, а у них фингалы под глазами, холера их побери!
— У кого у них? Кто пострадал, кроме Сомова?
— Ешо Хафизов. Ентот папуас зуб выплюнул, и юшка из носа текла.
— Значит, счет боя один-один.
— Вроде того.
— Подвожу итоги. Боевая ничья не в вашу пользу. Сдавай наряд, сейчас я Грымову доложу, думаю, он возражать не будет. Не хватало нам в роте неприятностей и нареканий от комбата.
— А хто меня сменять будэ?
— Разберемся.
Эдуард появился через пять минут и одобрил мое решение:
— Не будем «дергать тигра за усы», хватит раздражать Подорожника. Всех в парк — работать на технике, а вечером в том же составе вновь дежурить. Хафизов, я тебя на плацу размажу, если еще подобное повторится.
— А что сразу Хафизов, вы разберитесь сначала. Я никого не трогал.
— Уговорил. Но смотри, солдат, как бы после моего разбирательства ребра и почки не заболели, как у Исакова, когда его телом полы в бытовке натирали, — пообещал строго лейтенант.
Солдатик побледнел и боком-боком ушел в сторону.
— Ник, сегодня в клубе концерт Леонтьева в восемнадцать часов, слышал об этом? — спросил Грымов.
— Нет, а кто сказал?
— Только что командир полка на постановке задач объявил.
— Наконец-то, хоть кто-то нас посетил. За восемь месяцев ни разу в полку не попал ни на один концерт. Когда Кобзон и «Крымские девчата» гастролировали, мы в рейдах были, а когда «Каскад» выступал, я Острогина на горе инспектировал. Главное сегодня — в наряд не попасть.