— А что теперь, Сеси?
— Я встала, иду к грязевым ваннам. Запах сернистых испарений все сильнее, от него першит в горле. Над головой пролетает птица, кричит. Я в этой птице! Глядя сверху своими новыми, блестящими, как бусинки, глазами, я вижу, как женщина шагнула в грязевую яму! Я слышу звук, словно в грязь бросили большой булыжник! Я вижу, как белая рука исчезает в бурой жиже. Грязь сомкнулась. Теперь я лечу домой.
В чердачное окно что-то стукнуло.
Сомкнутые сном глаза открылись, два раза моргнули.
— А теперь, — засмеялась Сеси, — я здесь!
Она поискала глазами Тимоти. Нашла.
— А почему ты на чердаке, а не внизу, со всеми?
— Понимаешь, Сеси, — его голос срывался от отчаяния, — я хочу сделать что-нибудь такое, чтобы они меня заметили, чтобы я был такой же, как они, ничем не хуже, вот я и подумал, что, может, ты можешь...
— Да, понимаю, — кивнула Сеси. — Стой прямо, не напрягайся. Теперь закрой глаза и подумай ни о чем. Ни о чем.
Тимоти вытянулся во весь рост и начал ни о чем не думать.
Сеси вздохнула.
— Тимоти? Собрался? Готов?
Как руку в перчатку, Сеси втиснула ему в уши:
— Иди!
— Все! Смотрите!
Тимоти поднял кубок необычного, очень необычного красного вина, поднял высоко, чтобы все видели — дядюшки и тетушки, кузины и племянницы, кузены и племянники!
И осушил его до дна.
Он помахал рукой своей сводной сестре Лауре и парализовал ее взглядом.
Затем подошел к Лауре. Завел ее руки назад. И нежно впился зубами ей в горло.
Резкий порыв ветра задул все свечи, крыша дома заходила ходуном, дядюшки и тетушки окаменели от изумления.
Тимоти отпустил Лауру, бросился к столу, натолкал себе в рот мухоморов и начал носиться по кругу, высоко взмахивая руками.
— Дядюшка Эйнар! Я сейчас полечу!
Взбегая по лестнице, он услышал запоздалый крик матери:
— Нет!
— Да!
Тимоти прыгнул вниз, отчаянно молотя воздух крыльями.
На полпути его крылья взорвались. Он кричал и падал.
И упал дядюшке Эйнару на руки.
— Это все она, Сеси! — кричал Тимоти, брыкаясь и извиваясь. — Сеси! Сходите и посмотрите! На чердаке!
Взрыв хохота. Тимоти заткнул себе рот руками.
Новый взрыв хохота. Эйнар отпустил его. Протолкавшись сквозь толпу, бросившуюся наверх, к Сеси, Тимоти ногой распахнул наружную дверь и...
Х-р-р-р! Мутным сгустком вылетели в холодную осеннюю ночь загадочное вино и мухоморы.
— Сеси! Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Забившись в самый темный угол сарая, Тимоти судорожно всхлипывал на куче мягкого, головокружительно пахнущего сена.
Когда рыдания немного поутихли и тело Тимоти перестало вздрагивать, из спичечной коробочки, лежавшей в его правом нагрудном кармане, вылез паук. Вылез, осмотрелся и целеустремленно зашагал по плечу мальчика, по его шее, по щеке...