Там лежала Сеси, лежала, тихо улыбаясь охватившему мир смятению, сигналя тысячам членов Семьи: лети сюда, беги туда, дай ветру подхватить тебя, дай земле притянуть тебя, будь листком, будь паутинкой, будь следом без ноги, будь улыбкой без губ, будь клыком без пасти, будь шкурой без костей, будь саваном утреннего тумана, будь незримой душой, слушайте все и внимайте, ступайте, ты на запад, ты на восток, гнездитесь на деревьях, ложитесь на луговую траву, взмывайте в поднебесье с жаворонками, сбивайтесь в стаи с бродячими псами, мурлыкайте с кошками, прячьтесь на дне колодцев, оставляйте на свежевспаханной земле и постелях отпечатки тела без вмятины от головы, пробуждайтесь на рассвете с колибри, роитесь с закатными пчелами, слушайте, слушайте все!
В конце концов быстро слабевший дождь ополоснул обугленные развалины по последнему разу и совсем сошел на нет. Теперь на вершине холма осталась лишь половина Дома с половиной сердца и одним легким — да вознесенная к небу Сеси, сторожкий компас, сном своим без устали указывавший членам Семьи их причудливые и разнообразные судьбы.
Ветвящимся потоком снов расходились они по дальним деревушкам, лесам и фермам, и Отец с ними, и Мать, в вихре шепотов и молитв, прощаясь и суля вернуться в каком-нибудь будущем году, чтобы найти и обнять своего покинутого сына.
Прощайте, прощайте, прощайте! Их голоса звучали все слабее, а потом и совсем исчезли, и осталась одна только Сеси, печально провожавшая их в даль.
И все это слышал, и видел, и знал Тимоти, и он плакал не переставая.
Отойдя на милю от Дома, над которым поднимался султан густого, черного дыма, пронизанный кое-где огненными светлячками, Тимоти остановился под деревом, где чуть раньше переводили дыхание многие из его кузенов, а, возможно, и Сеси. Минуту спустя рядом с ним затормозил старый, разболтанный автомобильчик; пожилой фермер, сидевший за рулем, переводил глаза с Тимоти на далекий пожар и обратно.
— Чего это там? — спросил он, указывая подбородком на пылающий Дом.
— Не знаю, — пожал плечами Тимоти. — Горит чего-то.
— А что это ты такое несешь? — прищурился фермер на длинный сверток у Тимоти под мышкой.
— Старые газеты, — с готовностью откликнулся Тимоти. — Я их давно собираю. Не все, а которые с комиксами. И журналы тоже, старые всякие. У меня есть такие, что до «Грубых всадников», даже до «Бычьей тропы». Вот говорят некоторые, что плешь, макулатура, а мне нравится. — При каждом его движении сверток негромко шуршал. — Классная плешь. Мощная макулатура.
— Ну точно как я был когда-то, — дружелюбно улыбнулся фермер. — Хорошее было время. Подвезти тебя?