— Король, наверное, заказал волну жары до того, как встретится с Пендрагоном, — ответил Грундо.
Он с головой ушел в изучение карты. Она была не такая, как обычные карты, а походила скорее на мелкий рисунок гор и холмов. Леса были изображены в виде маленьких деревьев, а болота — в виде заводей, поросших тростником. Мне в ней было проще разобраться, чем в обыкновенной карте, но Грундо не переставал ворчать.
— Ну как можно найти путь по картинке? — твердил он. На то, чтобы добраться до места, у нас ушло все утро — а может, и больше. Мы брели наискосок через холмы, где над нами нависали темные заросли дрока, полыхающие желтыми цветами, которые благоухали ванилью. Мы шли мимо утесов, поднимались по длинным склонам среди сосен, пахнущих пряно и печально. Единственным настоящим приключением стало болото, испещренное темными озерцами, где из-под каждой кочки, на которую мы наступали, клубами, точно дым из костра, вылетала мошкара. Грундо устал от мошкары и пошел напрямик через лужок, поросший мягкой изумрудной травкой. Оказалось, что изумрудная травка росла на зыбучей трясине. Грундо потерял оба ботинка. Нам пришлось добираться до них ползком, мы ржали, как сумасшедшие, и выбрались из болота, перемазавшись черным как уголь илом. Ил высох на солнце и принялся отваливаться кусками. К тому времени, как мы дошли до места, мы уже почти облезли до нормального состояния.
— Да, действительно ни с чем не спутаешь, — сказал Грундо, глядя наверх.
Это было похоже на причудливый сад, по которому распределены груды тщательно собранных камней. Среди камней проросли молодые рябинки и боярышники вместе с вереском и дроком, большие кусты ивняка и черничник. А между грудами камней пестрели самые разные полевые цветы, от наперстянки, маков и тысячелистника до лютиков, вероники и крошечных фиалок. Меня особенно очаровали похожие на синие рожки цветы, которые гнездились на самых солнечных местах и среди зарослей тонких, но жилистых колокольчиков. Синий всегда был моим любимым цветом. Грундо нашел спелую чернику, сел на корточки и принялся ее собирать, а вокруг него порхали бабочки, летевшие как угодно, только не по прямой. Повсюду гудели пчелы и стрекотали кузнечики.
— Давай сперва поедим, а потом уже будем обходить деревню, — предложила я.
— Давай! — согласился Грундо. Рот у него был весь синий.
Мы присели на солнышке на ближайшую обвалившуюся стену рядом с чем-то вроде порога, куда вели вполне цивилизованные ступеньки, и слопали неимоверное количество бутербродов в мире и покое, наполненном гудением насекомых. Я сказала, что люди, которые тут когда-то жили, были, по всей видимости, очень организованными.