— Только за водой ходить было далековато, — заметил Грундо, указав на шумящий внизу лесок, откуда доносилось отдаленное журчание речки.
— Ну, если они к этому привыкли, это было не так уж важно, — сказала я.
Мне внезапно как наяву представился этот лес, изрезанный множеством тропинок, по которым со смехом бегают ребятишки, потные мужчины идут к реке купаться, а женщины бредут стирать с корзинами тряпья, болтая и препираясь между собой. Наверное, те места, где гуще всего растут бирючина и терновник — наверху, у водопада, — были… вроде как тайными. Не знаю, было так на самом деле или нет, но с Грундо я этим делиться не стала. Я просто сказала:
— Ну что ж, если ты уже налопался, займемся-ка делом.
Грундо с кряхтением поднялся, и мы пошли между домов. Все они представляли собой просто груды камней, очерчивающие круги и овалы, но было видно, что когда-то это были дома, потому что некоторые делились на комнаты и в некоторых лежали большие каменные плиты, возможно служившие когда-то столами. Или ступеньками. Мы переходили от дома к дому, окутанные дремотной жарой, вокруг нас порхали бабочки, а я все видела перед собой аккуратно построенные хижины, у которых нижняя часть стен была каменной, а верхняя тщательно оштукатурена. Окна задвигались ставнями, а круглые соломенные крыши походили на шляпы. При большинстве хижин имелись маленькие огороженные садики. Но я снова опасалась, что дала волю воображению, и Грундо об этом не говорила.
Грундо лазил повсюду, хмыкал, гадал, можно ли было в этих хижинах выпрямиться, и ворчал, какие же эти комнатки маленькие.
— А что мы должны тут найти, твой дед не говорил? — спросил он. — Клад, что ли?
К тому времени мы дошли до последнего, самого маленького дома в деревне. Это было кольцо камней всего в пару футов высотой. Оно располагалось у нижнего края деревни, чуть в стороне от других развалин. Трава внутри каменного кольца была очень зеленая даже для здешних краев, и там росло больше цветов, чем где бы то ни было. Я заметила, что внутри нет стен, разделяющих дом на комнаты, — должно быть, это была очень скромная хижина. И вдруг нас окружило целое облако бабочек. Они порхали вокруг, белые, голубые, маленькие и коричневые, большие и желтые, большие и пестрые, с оранжевой полоской по краям, почти красные — всякие, и все они кружились над развалинами хижины, пока наконец, трепеща крылышками, не опустились на желтые цветы, что росли у стены.
— Пошли за ними! — вдруг уверенно сказал Грундо. — Они от нас чего-то хотят.
Мы вошли внутрь и ступили на влажную зеленую траву. И тут произошло то, зачем мой дед и послал меня сюда. Казалось, это длилось всего миг и в то же время целое столетие — Грундо говорит, всего минуту. По его словам, я на минуту застыла и стояла, как статуя. И описать это ужасно трудно. Так много всего произошло, и все одновременно…