Константин, вздрогнув, с трудом оторвал взгляд от инструментов, которые загипнотизировали его, подобно змее, молча взглянул на Глеба и полушепотом произнес:
— У Каина не было братьев.
— А Авель? — усмехнулся Глеб невесело.
— Он его убил.
— Вот видишь, — поучительно сказал Глеб и повторил задумчиво: — Он его убил. Но ведь он ему ничего не сказал перед смертью. Ничего не предложил. А я предлагаю.
— Это потому, что Каин был умнее, — грустно ответил Константин. — Он знал, что Авель все равно не согласится.
— Но он мог попробовать, — упорствовал Глеб.
— Может быть, — пожал плечами Константин. — Но зато он его и не пытал.
— Глупый, — блеснули белизной из-под раздвинувшихся в улыбке губ Глеба острые зубы с двумя верхними клыками по бокам, по-волчьи выступающими вперед. — И пытку я задумал лишь для того, чтобы спасти мою душу.
— Твою? — удивился Константин. — Ты не ошибся?
— Нет, — покачал тот головой. — Именно мою. Если пытка развяжет тебе язык, то не надо будет убивать тебя. Значит, она спасет меня от братоубийства.
— Хорошо сказано, — удовлетворенно согласился узник. — Ты всегда был очень умен.
— За последние полгода и ты как-то вдруг поумнел, — парировал Глеб и пояснил: — К своему несчастью. Согласись, что два умных князя на одной земле никогда не уживутся. Наш пращур Владимир поставил на мечи Ярополка[62], а его сын Ярослав обязательно сделал бы такое же с Мстиславом, если бы смог[63].
— Но ведь победил Мстислав, — возразил Константин. — И он не убивал своего брата.
— Потому что тот далеко убежал, — хмыкнул недоверчиво Глеб. — Когда быстрый заяц уходит от погони, нельзя же сказать, что волк его по доброй воле отпустил.
— Но он его позвал и отдал ему Киев. Сам отдал, — не унимался узник.
— Верно, — кивнул Глеб. — Дабы тот поближе был к нему. Глядишь, и зельем черным извести удастся.
— Но ведь не извел.
— Кто сказал? А может, не вышло, хоть и пытался. Ныне тяжко доказать мое слово, но и на твое тоже видоков нет.
— А Андрей Боголюбский? Он ведь никого не убивал.
— Это так, — согласно кивнул головой Глеб, но последнее слово все равно оставил за собой: — Потому как не успел. Михалка с Всеволодом ранее утекли, чуя смерть.
— Но ведь не убил, — настаивал Константин.
— Не убил, — вновь согласился Глеб и опять все переиначил: — Потому убили именно его.
— Но не братья. Убили бояре. Кучковичи.
— А ты побожишься, что сделали это бояре не по наущению братьев? — И хищные клыки его блеснули еще раз в тусклом багровом свете немилосердно коптящего смоляного факела.
— Так по их повелению Кучковичей и казнили. Странная оплата за такое добро.