— Оплата была за зло. Они убили брата — ближнюю родню. Такое не прощают. Да и ни к чему им видоки живые. Усопшие-то намного лучше. А за добро тот же Всеволод ранее с ними расплатился. Золотом. Да и зачем так далеко вглубь лезть? Ты поближе взгляни, — почти ласково предложил Глеб Константину. — Сыновья Всеволода два года друг на дружку зуб точили и о прошлом лете все ж таки сошлись под Липицей. Славная сеча была. И согнал твой тезка князя Юрия с Владимира. Вон аж где, в Городце поселил.
— И опять скажу — согнал, но не убил, — усмехнулся торжествующе Константин.
— Не убил, — вновь не перечил Глеб. — Стало быть, вскорости его убьют, ежели только сам ранее Богу душу не отдаст. Поверь мне, брате. Князь князю волк. Так издавна было, и так вовеки будет. Жаден человек до сладостей жизни. Делиться ими хоть с кем для него — нож вострый в сердце. А княжья шапка на главе — самое сладкое изо всего, что бывает. Какой уж тут брат на уме.
— И кто же его убьет? Неужто Юрий, которому Константин жизнь подарил? — спросил узник.
— Может, и он, — кивнул, соглашаясь, Глеб. — Но если он, то зельем черным, а не в бою честном.
— Отчего ж?
— Трусоват Юрий для такого. Вот Ярослав, тот сможет как угодно. Этот — настоящий волк. За власть не одному брату в глотку вцепится и уж, как Константин, в живых после победы никого не оставит.
— Но он пока молчит.
— Так одно лето и прошло всего. Куда спешить. Он сейчас в Переяславле раны зализывает и верно делает, — кивнул Глеб, полностью соглашаясь с разумностью нынешнего поведения Ярослава. — Я бы и сам помалкивал. Негоже с раной свежей на новую охоту выходить, ежели особой нужды в том нет. Но вот помяни мое слово — случится беда какая у того же Константина или у Юрия, ежели тот во Владимире сядет, и Ярослав пальцем не пошевелит, дабы помощь оказать[64]. Потому как его черед следующим в стольный град ехать. Быть ему во Владимире рано или поздно, — подумав чуть, Глеб добавил равнодушно: — И дети у него такие же будут. У волков ягнята не рождаются.
Тут Константин вспомнил, что Глеб и здесь угадал. Действительно, согласно неопровержимым историческим данным сын Ярослава Александр Невский кляузничал на брата Андрея, желая спихнуть того с владимирского стола. В свою очередь дети героя Ледового побоища — Андрей и Дмитрий — неоднократно водили свои дружины друг на дружку, стараясь привлечь на помощь еще и татар. Внуки же победителя крестоносцев вовсю поливали гнусной клеветой своих двоюродных дядьев и братьев — тверских князей и тоже потомков Ярослава, из-за чего, а вовсе не из-за выгодного географического положения — от Москвы только до Оки сколько плыть надо, а Тверь сразу на Волге стояла — им и удалось одержать верх. Четырех тверских князей зарезали в Орде. Первых двух по навету Георгия Даниловича, а за других двоих вина на родном брате Георгия — Иване Даниловиче, по прозвищу Калита.