Плакала мать по ночам. Плачущий ночью к слезам побуждает другого Звезды слезами текут с небосклона ночного, Плачет господь, рукава прижимая к очам. 24.III.14
ТОРА
Был с богом Моисей на дикой горной круче, У врат небес стоял как в жертвенном дыму: Сползали по горе грохочущие тучи И в голосе громов бог говорил ему.
Мешалось солнце с тьмой, основы скал дрожали, И видел Моисей, как зиждилась Она: Из белого огня - раскрытые скрижали, Из черного огня - святые письмена.
И стиль - незримый стиль, чертивший их узоры,Бог о главу вождя склоненного отер, И в пламенном венце шел восприемник Торы К народу своему, в свой стан и свой шатер.
Воспойте песнь ему! Он радостней и краше Светильника Седьми пред божьим алтарем: Не от него ль зажгли мы пламенники наши, Ни света, ни огня не уменьшая в нем? Рим, 24.III.14
(*368)
НОВЫЙ ЗАВЕТ
С Иосифом господь беседовал в ночи, Когда святая мать с младенцем почивала:
"Иосиф! Близок день, когда мечи Перекуют народы на орала. Как нищая вдова, что плачет в час ночной О муже и ребенке, как пророки Мой древний дом оплакали со мной, Так проливает мир кровавых слез потоки. Иосиф! Я расторг с жестокими завет. Исполни в радости господнее веленье: Встань, возвратись в мой тихий Назарет И всей земле яви мое благоволенье". Рим, 24.III.14
ПЕРСТЕНЬ
Рубины мрачные цвели, чернели в нем,
Внутри пурпурно-кровяные, Алмазы вспыхивали розовым огнем,
Дробясь, как слезы ледяные.
Бесценными играл заветный перстень мой,
Но затаенными лучами: Так светит и горит сокрытый полутьмой
Старинный образ в царском храме.
И долго я глядел на этот божий дар
С тоскою, смутной и тревожной, И опускал глаза, переходя базар,
В толпе крикливой и ничтожной. 7.I.15 Москва
(*369)
СЛОВО
Молчат гробницы, мумии и кости,
Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный - речь. 7.I.15 Москва
* * *
Просыпаюсь в полумраке. В занесенное окно Смуглым золотом Исакий Смотрит дивно и темно.
Утро сумрачное снежно, Крест ушел в густую мглу. За окном уютно, нежно Жмутся голуби к стеклу.
Все мне радостно и ново: Запах кофе, люстры свет, Мех ковра, уют алькова И сырой мороз газет. 17.I.15 Петербург
СВЯТОЙ ЕВСТАФИЙ
Ловец великий перед богом, Я алчен в молодости был. В восторге буйном, злом и строгом, (*370) По горним долам и отрогам, Я расточал мой ловчий пыл.
- Простите, девственные сени Языческих родимых мест. Ты сокрушил мои колени, Смиренный Взор, голгофский Крест.