— И?.. — Сэр Ройбер всегда не отличался многословием, но этой ночью превзошел себя в краткости выражений.
— И решит, чего доброго, что околдован. Повторяю, сэр, все дело в дозе — этими веществами, почти безвредными по отдельности, можно и уморить. Однако я хочу напомнить о вашей клятве.
— Я помню, мастер. Итак, мы выяснили достаточно? В этой комнате могут скрываться иные секреты?
— Нет, не думаю. Я позволю себе обратить ваше внимание, сэр, на то, что этот горшок почти пуст… И… Я кое-что придумал! Не могли бы вы посветить мне…
Ройбер послушно принял светильник, а маг вытащил из-за пояса маленький мешочек и ссыпал туда почти все содержимое одной из склянок.
— Ну вот, теперь наш злоумышленник точно будет вынужден снова обратиться к алхимику! Есть где-нибудь в округе такой? Алхимик или еще что-то в подобном роде — человек, у которого можно разжиться Гангмаровой желчью?
— Аптекарь в Эгиларе. Думаю, у него найдутся вещества, о которых вы говорите. А злодей не заподозрит?..
— Не думаю, но если даже и так — что он предпримет? Откажется от своего плана? Вряд ли. А аптекаря я навещу и постараюсь расспросить о клиентах, интересовавшихся подобными веществами. Я ведь выпросил поездку в Эгилар, верно?
— Да, мастер, после рейда в Крейн. Однако нам пора.
— Да, сэр. Минутку, я наведу порядок на полках… Ну, вот… Можно идти.
* * *
Обратный путь проделали в полном молчании. О чем думал Ройбер, догадаться было несложно — намеки чародея вышли достаточно многозначительными. Сам же Томен поминутно зевал и раздумывал о том, как мало времени осталось до подъема и удастся ли заснуть сразу. Он выполнил то, что замышлял — направил мысли младшего ок-Марнота в нужную сторону… На втором этаже левого здания сообщники распрощались, рыцарь, должно быть, отправился в собственные покои, а Томен повалился на тюфяк и почти сразу уснул.
На рассвете, с первыми лучами солнца, колдуна разбудил шум — топот в коридоре и суета за окном. Здесь привыкли подниматься рано, а предстоящая вылазка привела, кажется, весь замок в лихорадочное возбуждение. Пока старый господин сохранял бодрость, набеги и походы случались куда как чаще, с болезнью же сэра Эрлона подобного рода предприятия почти прекратились. Не то чтобы Ройбер оказался вял нравом — нет, просто он не чувствовал себя полноправным владыкой Марнота. Возможно, окажись таинственный недуг отца смертельным — соседям пришлось бы туго, но затянувшаяся хворь господина вынудила сына вести пассивный образ жизни. Ройбер не правил — он ждал. Ждал либо выздоровления, либо кончины сэра Эрлона…