— Да, милорд. Простите, если доставил вам хлопоты.
— Вы оказали мне услугу, плату за которую я пока не могу себе представить, — серьезно сказал герцог. — По сравнению с ней мелочи, стоящие нескольких монет, смешны и никчемны. Вы спасли мне жизнь.
— Кстати, о жизни: как вы себя чувствуете, милорд?
— Вашими стараниями — прекрасно! Простуда почти прошла, а все прочее…
— Позвольте мне самому взглянуть.
Я прижал палец к голубому ручейку на запястье Льюса. Тук, тук, тук. Ритм становится для нас общим, и алое Кружево предстает передо мной во всем великолепии.
Действительно, дела обстоят неплохо: бледных капель почти не осталось. Пройдет еще несколько дней, а еще лучше — месяц, и кровь молодого человека вернет себе свои прежние качества. Радостное известие, ничего не скажешь.
— Да, милорд, вы почти здоровы.
— Благодаря вам, — настойчиво повторил герцог, заставив меня устало вздохнуть:
— Не считайте себя обязанным.
— Но…
Я взглянул в серые глаза человека, мучительно выбирающего одну из двух манер поведения: господина или друга.
Очень знакомая картинка. Мой любимый выбор, который невозможно и сделать, и не сделать.
Искусство отношений — великое искусство. Качели. Положенная на стесанный чурбак доска. Так весело поочередно взлетать вверх и возвращаться вниз, когда сердце от восторга прижимается к ребрам… Но если один из двоих покидает качели, веселье уходит, и остаешься на земле в ожидании и поисках нового партнера.
Строить отношения все равно, что качаться на качелях. Необходима взаимосвязь, не обрывающаяся ни на мгновение. Необходимо знать, чем живет и дышит тот, кто стоит напротив вас. Необходимо движение, попеременно меняющее вас местами. Не в реалиях жизни, а в ваших собственных глазах. Оказываться ниже или выше, но не ставить это в заслугу себе или в вину партнеру, очень трудно. Но если удается этому научиться, для понимания друг друга уже не понадобятся слова. Заманчиво? А как же! Только не следует забывать, что отношения — обоюдоострый клинок, способный ранить и вас, и того, что напротив, причем ранить одновременно и одинаково сильно.
Отношения между слугой и господином не менее сложны в исполнении, чем дружеские, кто бы и что бы ни утверждал по этому поводу. Эти две роли имеют слишком четкие границы, чтобы пренебрежительно относиться к их совмещению. Как мозаика: каждый кусочек должен попасть на свое место, и только тогда взгляду открывается прекрасный рисунок. Если же попытаться втиснуть фрагмент туда, куда он не помещается, можно сломать и его края, и нанести непоправимый вред окружению. Господин отдает приказы, слуга их исполняет. Но это лишь одна сторона Зеркала, а ведь есть еще две.