— Ааапчхи!
— Ты, малая, сторожней, ага? Головушка с плеч слетит. Ну, че встала столбом? Иди, иди в кухонь, не топчись тут…
И бабка Левкоя чувствительно наддала мне под зад коленом.
Тогда стояла середина апреля, снег сошел совсем недавно, земля еще не успела просохнуть. В лесу цвели подснежники. На юге полыхала война. За Нержелем, в Викоте и Каменной Роще буянили шайки горцев-ваденжан, Север завяз в драках с ингами, но в Амалере пока было тихо. Однако еда стоила дорого, вместо припасов я тащила полную сумку лекарских склянок, почти все деньги как-то быстро и неожиданно разбазарились, продавать склянки было жалко, а красть я боялась. У меня хватало ума не путешествовать одной, но только за то, чтобы присоединиться к каравану, мне пришлось отдать серебряную архенту. За неделю я здорово порастеряла боевой пыл и не раз малодушно подумывала о возвращении в монастырь. Если бы не Кустовый Кут, хутор моей бабки, о котором рассказывала мать, я бы повернула назад.
Но назад я не повернула, добралась таки до Левкои. Кабы знать…)
Доска под ногой хрустнула, обломки полетели в черную воду. Я тотчас припала на четвереньки, вцепившись в столбик перил, и с содроганием ощутила, как пальцы, не встретив препятствия, сминают волглую гниль. Столбик переломился и канул под мост. Холера черная!
Переждав, пока мостик перестанет раскачиваться, я осторожно двинулась вперед. На четвереньках, ощупывая настил руками. Вот зачем Амаргин меня сюда приволок! Чтобы я грохнулась в воду. Вместе с этим треклятым мостом. К лягушкам и пиявкам. Тьфу, тьфу, это гораздо противнее любых покойников…
Ладони ткнулись в мокрую траву. Ага, еще немножко — и подо мной твердая земля. Фуу! Я разогнулась, вытерла руки о юбку. Не грохнулась, слава небесам.
— Гав! Рррррргав-гав-гав-гав-гав!!!
Наверху тропинки стояла собака, в темноте ярко белели пятна у нее на груди и на морде. Довольно крупная собака, она загораживала мне дорогу.
— Гав-гав-гав-гав-гав!!!
— Ты чего лаешь? Чего ты разоряешься?
Я шагнула вперед, стараясь не делать резких движений.
— Рррррр!
Блеснули оскаленные зубы. Псина встопорщила холку, ощерилась. Попятилась, рыча.
— Пшла вон! — я пошарила вокруг в поисках палки. — Иди, иди отсюда!
Огибать чертову шавку и оставлять ее за спиной не хотелось. Такая вполне может кинуться сзади и тяпнуть. Приличной палки не нашлось, склон зарос колючей ежевикой и крапивой. Я выдрала с травой хороший ком земли и швырнула в собаку.
— Ауу, ску-ску-ску… Гав! Гав-гав-гав!
— Прочь пошла!
Я снова ухватила траву за вихор.
— Буся, Буся, Буся!