Паланкин осторожно поставили на землю, и оттуда, отдернув занавески, выпорхнула пышно одетая женщина с массивной пекторалью на груди, по которой узнавали высших жриц Тиамат Неизреченной.
— Куббу, Нгусу, стойте тут и ждите, — распорядилась она. — Вы, — это двум другим, — за мной.
— Да, госпожа, — произнес старший.
Дверь беспрепятственно открылась, и они вошли внутрь, не встретив никого, лишь позеленевший медный колокольчик надтреснуто звякнул над притолокой.
Спустя минуту в полутемной передней появился хозяин — низенький жирный евнух с дежурной улыбкой на безбородом лице, в длиннополом дорогом парчовом халате, впрочем, не очень чистом и не новом. Быстрый взгляд на посетительницу, такой же быстрый — на двух рабов позади, потом опять на гостью, вернее — на ее пектораль. Сосчитав камни, он низко, истово поклонился — раз, другой.
— О, какая честь! — пропищал коротышка, закончив кланяться. — Осмелюсь спросить, что вам угодно, светлейшая? Лучшие наши мальчики — к вашим услугам! Вам светленького, черненького; помоложе, постарше?
— Я ищу девушку, — коротко сообщила посетительница. Скопец несколько растерялся.
— Девушку?.. Я, конечно, готов со всем старанием услужить, но это, так сказать, несколько не наш профиль. Однако если вы соблаговолите подождать...
— Заткнись, тупорылый! — зло скривилась гостья. — Я пришла за Мариссой.
— Мариссой?! — недоуменно пропищал евнух. — Но поверьте, я не имею чести понимать, о ком вы изволите...
— Брунда, — коротко бросила женщина, и один из негров шагнул вперед, протягивая ручищу к мгновенно побелевшему карлику. Видимо, вмешательство темнокожего исполина подстегнуло разум евнуха.
— А! Вам, наверное, нужна Белая Рысь? — торопливо сказал коротышка, болтаясь в воздухе. Женщина чуть кивнула, и кастрат был поставлен на место.
— Я не знаю, каким идиотским имечком она себя называет у вас, но я пришла за ней и не уйду без нее, даже если мне придется разобрать ваш клоповник по кирпичику! — И, видимо, чтобы окончательно добить управляющего дамским борделем (одним из двух в Корге), жрица добавила вполголоса: — Давай, кердуй шпетче, гуняй безпоцый!
Евнух икнул, выпучив глаза, а потом, решив, что чему быть, того не миновать, направился в глубину здания.
Жрица вместе с одним из стражей направилась следом.
Поднимаясь и опускаясь по узким душным лестницам, проходя темными коридорами, они углублялись все дальше. Из-за тонких дощатых стен доносились разнообразные звуки: стоны и вздохи, крики страсти — наигранные или натуральные, свист плетей, женские и мужские вопли, в которых смешались боль и наслаждение, и тому подобное. Одним словом, заведение жило своей обычной жизнью.