Мрак отступал. Радужные круги истончались, блекли, открывая иную картину сущего: фрагмент обшарпанной стены, застывшую на ее фоне сферу голографического монитора и взгляд…
Взгляд из ниоткуда.
Эреснийский скарм, похожий на маленького невинного котенка, смотрел на него из глубин фантомного пространства.
Они всегда смотрят на нас с той стороны, — пришла в разламывающуюся от спазматической боли голову отрешенная мысль. — Смотрят, не осуждая, внушая надежду…
Ему вдруг подумалось, что все не так уж плохо, если из небытия его встречает голографическое изображение скарма с далекой планеты Эрес…
Стоп.
Почему далекой? Я что, помню, где нахожусь?
Щелки век открылись шире, насколько позволила уже явно ощущаемая опухоль.
Облегчения это не принесло, лишь фрагмент стены стал побольше, теперь он видел его до самого пола, где рядом со случайно оброненным, дорогим портативным кибстеком сидела, обвив облезлый хвост вокруг тощего тельца, голубая дионская мышь.
Голографическое изображение скарма чуть наклонило голову.
Казалось, что он одновременно пытается делать два дела — смотреть на очнувшегося человека и не упускать из поля зрения наглого грызуна, принюхивающегося к системному модулю.
Человек застонал.
Голова разламывалась от боли; медленно возвращающиеся ощущения тела также не несли ничего приятного.
Усилием воли он подавил очередной готовый сорваться с пересохших, растрескавшихся губ стон и сел, опираясь нетвердой рукой о край странной на его взгляд, жесткой и узкой откидной койки.
— Кыш…
Худая мышь, вероятно, воспринимала его как мебель. Она даже не повернула головы, продолжая принюхиваться к кибстеку.
Сейчас она схватит его и утащит в какую-нибудь щель…
Почему-то он, несмотря на явные признаки амнезии, пребывал в полной уверенности, что миниатюрный кибернетический модуль, снабженный системой стек-голографа, — последняя связующая нить между его изнемогающим от боли разумом и черным, как провал бездонного колодца, прошлым.
— Фрайг… Пошла вон…
Мышь наконец повернула голову.
Изнемогая от необъяснимой слабости, обливаясь липким, холодным потом, он протянул руку, и вид дрожащих, приближающихся, растопыренных пальцев все же напугал маленького грызуна с голубой переливчатой шерсткой: мышь резко отпрянула, юркнув в какую-то щель.
Скарм с планеты Эрес продолжал смотреть на него добрым, умным взглядом, провожая зрачками каждое движение человека, который медленно сполз с узкой откидной койки и теперь пытался встать.
Заметив в углу небольшого помещения непритязательный, отгороженный наполовину раздвинутой ширмой санузел с раковиной и зеркалом, он, перебирая руками по стене, добрел до него и взглянул на свое отражение.