— Посол? — окликнул Каспара Бремен, когда тот не ответил.
— Возможно, — допустил Каспар, не желая слишком углубляться в тему.
— Возможно? Я, может, и туповат, посол фон Велтен, но вы же неглупый человек, вы должны понимать, что Кажетан наверняка сейчас лежит мертвым где-нибудь в сугробе. Слишком легкая смерть для такого чудовища, как он, если, конечно, хотите знать мое мнение.
— Чудовища, Курт? Ты думаешь, Кажетан чудовище?
Бремен перестал водить лезвием по точильному камню и недоуменно посмотрел на Каспара:
— Ну конечно. После того, что он сделал с Софьей Валенчик и моими людьми, разве вы сами думаете иначе?
— Да, но после слов Софьи я уже не так в этом уверен. Она сказала, что назвать его чудовищем очень легко, но это ничего не решает.
— И что она имела в виду?
— Думаю, то, что все не так просто, потому что такой вывод напрашивается сам собою и весьма соблазнителен, поскольку не требует собственной оценки смысла его действий. Софья сказала, что Саша Кажетан не родился монстром, что его сделали таким, и, думаю, она права. Она сказала, что, если повесить на него ярлык «чудовище» и этим объяснить все его преступления, мы не станем задаваться вопросом, почему он действовал именно так, что толкало его на эти отвратительные, немыслимые поступки.
— Ладно, но как ты считаешь, почему он совершал все это, если не ради чистого зла?
— Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем это наверняка, Курт. Хотя если возьмем его живым, то, может, и выясним.
— А ты уверен, что и вправду хочешь знать, Каспар? Не так-то легко захватить в плен дрояшку. Я не позволю больше без нужды убивать своих людей, а если мы не сумеем пленить его, не подвергая себя риску…
— Понимаю, Курт, и, если дойдет до этого, я сам убью его, не бойся.
— Хорошо. Значит, мы поняли друг друга.
Каспар кивнул и сказал:
— Надо попытаться уснуть. Сдается мне, завтра нам потребуется много сил.
Каспар даже не подозревал, насколько был прав.
I
Утром солнце поднялось рано. Каспару показалось, что он только-только опустил голову на походную подушку, и тут же яркие лучи выдернули его из сна. Он сел, чувствуя, что мороз пробрал его до костей, и откинул меховые одеяла. Рыцари Пантеры уже встали — они чистили лошадей, кормили и поили их до того, как заняться собой.
Костры прогорели до тусклых угольков, и дежурный рыцарь (они менялись на каждой стоянке) забрасывал их пригоршнями снега. Каспар рывком поднялся на ноги, потер колени и поморщился — состарившееся тело бурно протестовало против очередной ночи, проведенной на жесткой земле, а не в мягкой постели,