— И в этом случае, — сказал Джаг, — магия переплетается с реалиями этого мира, чтобы поддерживать себя, вытягивая истинную суть из находящихся неподалеку человека, места или вещи, пока естественное не становится частью потустороннего. При этом магия превращается в часть того, что находится вокруг нее, пока чары и вещь, человек или место не становятся неотделимы друг от друга.
Краф глянул на двеллера, удивленно приподняв брови.
— Неплохо, подмастерье. Очень даже неплохо.
Джаг смутился, поняв, что заговорил, хотя его никто ни о чем не спрашивал.
— Я это не сам выдумал. Это цитата из...
— «Существование магии в естественном мире, или По какой причине появляются призраки» Легорна, — прервал его волшебник. — Сей трактат мне прекрасно известен. Я просто удивился, что ты знаком с этим трудом, подмастерье, и даже сумел в него вникнуть.
— Я прочитал его по совету Великого магистра, — объяснил Джаг.
— Все равно удивительно, что ты так много запомнил. Легорн писал на эскетарине, эльфийском языке, забытом еще до того, как лорд Харрион объединил под своей рукой гоблинов. Мало кто может прочесть эту книгу даже среди магов. И среди библиотекарей, как я подозреваю, тоже.
— Существуют переводы, — выпалил, не подумав, двеллер.
— Я о них не знал, — удивился Краф.
— Их Джаг делал, — вставил Великий магистр Фонарщик. — На три разных языка.
— Джаг перевел магическую книгу? — с сомнением произнес волшебник.
— Книгу о магии, — поправил его Джаг. Между магической книгой и книгой о магии существовала значительная разница.
— И не только ее, — с гордостью заметил Великий магистр. — Как я уже не раз тебе говорил, Джаг очень талантливый библиотекарь.
— И все-таки он решил покинуть Хранилище, — напомнил Краф, покачав головой. — Его сердце не принадлежит Библиотеке так, как твое, Вик. Никто никогда не любил ее так, как ты.
— Но...
— Никто, — отрезал волшебник. — Я за свою жизнь часто здесь бывал и знавал не одного Великого магистра. Поэтому знаю, о чем говорю. И винить его бесполезно. Джаг не так уж отличается от других библиотекарей, которых ты учил, вел и воспитывал. Он просто разностороннее образован, чем остальные.
Великий магистр ничего не сказал, но в глазах его заплескалась грусть — он знал, что так оно и было. Невероятно, но после всего произошедшего за последний час он еще мог испытывать грусть по этому поводу; подобное показывало, насколько глубоко Великого магистра Фонарщика задело решение Джага уехать.
Двеллеру внезапно захотелось очутиться наверху, рядом с гномами сражаться с Жуткими Всадниками и гримм-лингами, таща при этом столько книг, сколько в состоянии сдвинуть с места. Это сейчас казалось ему легче, чем идти по глубочайшим подвалам Библиотеки рядом с ее Великим магистром и хитрым старым волшебником. Джа-гу не нравилось чувствовать себя виноватым за свой выбор. Это Великий магистр мечтал жить в Библиотеке и служить всю жизнь ее делу, а вовсе не он.