— Госпожа Клара… — усмехнулся козлоногий. — Беда ваша в том, что вы так и не поняли — меня и мне подобных невозможно ни оскорбить, ни запугать. Я и другие высшие можем притвориться и оскорблёнными, и испуганными — когда это нужно для дела. Притвориться, не более того. Поэтому перспективы возможной мести со стороны досточтимой Гильдии боевых магов меня ничуть не заботят.
— Разве прекращение твоего существования тебя не заботит?
— У меня нет существования, госпожа Клара. Таких, как я, — мириады, и на моё место тотчас встанет другой. Я думаю, как другие, вижу, как другие, и не имею целей, отличных от целей других. У меня нет столь для вас драгоценного «я», над коим вы так трясётесь. Моё тело можно уничтожить. Пусть — появится другое. Всё, увиденное и запомненное мною, не пропадает с моей гибелью. Начало, для которого мы торим Путь, заботится о нас. Вам, смертным, этого не понять. Даже и не пытайтесь.
— Мне это в любом случае уже не понадобится, — кажется, ей удалось сохранить в голосе холод и высокомерие?
— Не понадобится, госпожа Клара. Вы, к сожалению, не сможете увидеть всей церемонии, но я расскажу вам, что сейчас происходит в круге жертвенников. Дуотты — большие мастера подобных жертвоприношений, высокородная госпожа.
Клара не ответила. Ни на что другое сил не осталось — только сжимать до хруста зубы, да крепко зажмуриваться, чтобы не видеть эту отвратительную морду в последние минуты.
— Шестеро дуоттов подходят к одной из ваших воительниц. Орок, кажется? Они довольны. Жертва молода, полна сил и ненависти. Это куда лучше безвольных рабов, говорят они. Жертва держится мужественно. Ни стона, ни крика. Она смотрит в глаза палачам… так, уже не смотрит.
Крик отразился от невидимого в темноте купола, рухнул на Клару, словно кузнечный молот.
— Дуотты вынимают жертве правый глаз, — хладнокровно добивал её мерный голос козлоногого. — Они очень аккуратны и неторопливы. Надо же, как она бьётся! Сломала себе ногу, пытаясь вырваться…
Орка кричала. И Клара не выдержала.
— Убей меня, слышишь?!
— Нет, госпожа, в этой милости вам отказано. Вы ведь сами просили себе кары за то, что завели свой отряд в эту действительно несложную ловушку? Вот она, ваша кара. Терпите. А главное — знайте, что всё это пойдёт к вящей пользе породившего меня дела.
Слёзы таки вырвались на свободу. Просто молчаливые капельки, ничего больше. Обжигая, покатились по щекам, сорвались, упали на пламенеющий камень.
— Дуотты покончили с одним глазом и берутся за другой…
Твоя кара. Твоё возмездие.
Вы, всемогущие, и ты, Спаситель, в которого я никогда не верила, — возьмите меня, мою душу, посмертие, всё, что захотите. Не прошу о спасении — чудес не бывает; но пусть за нас отомстят. Пусть эти дуотты окончат свои смрадные жизни, вопя и умоляя о пощаде, на этих же самых камнях. Пусть будет так, всемогущие!..