«Ты сам можешь судить об этом — по тому, что вырывается сейчас в мир и с чем тебе приходится сражаться».
С чем тебе приходится сражаться. Тогда он решил, что это ложь — ведь кто, как не Сущность, заправляет всей неупокоенностью Эвиала?
Но, разве была какая-то система в том, на каком из погостов начинали зреть костяные гончие и драконы? Разве кто-то управлял этим? Самый бестолковый, но привычный к делу войны эгестский барон лучше бы управился с солдатами-зомби и добился бы с ними куда большего.
Сущность могла стать и была источником, первопричиной неупокоенности, тут ошибки быть не могло. Но в мир вырывалось действительно многое из того, что не имело к ней отношения. Например, тот же Червь, о котором Она пыталась предупредить некроманта задолго до Скавеллской битвы.
И Она ведь пыталась сказать что-то ещё, однако Фесс до сих пор помнил тот рывок, то заклятье Джайлза, что так вовремя вырвало его из той беседы, вернув в обыденный мир. Совпадение? — ну да, совпадение. Ему чуть было не сказали слишком многое. И впоследствии Она стала осторожнее. Куда осторожнее, но по-прежнему рассчитывала на сообразительность некроманта.
И потом, когда он дрался с призраками… Сущность словно нарочно давала ему советы, которым, Она прекрасно знала, он не последует. Ну, например, бросить деревенских жителей на съедение голодным тварям, подъятым заклятьем саттарской ведьмы.
Нет, с ним точно говорили два голоса. Две Сущности. Два начала.
Одно действительно пыталось сделать из него Разрушителя.
А вот другое упрямо о чём-то предупреждало. Упрямо, но, увы, тщетно.
Сущность спасала его — как на том памятном эшафоте в Кривом Ручье, когда Этлау всерьёз вознамерился спалить некроманта на костре9. Сущность помогала ему — и ничего не требовала взамен. Весь яростный спор Фесса с самим собой — принимать или нет помощь от Неё — не стоил и ломаного гроша.
Почему так, отчего? Тогда некромант не стал утруждать себя поисками ответа. И, как оказалось, напрасно.
И, конечно, Скавелл. Когда он, Фесс, впервые понял, что борьба за Эвиал — это не «Кэр Лаэда, великий герой против злобной и страшной Западной Тьмы», он не осознал другого, куда более важного, что пыталась втолковать ему та, что явилась на берег Кинта Ближнего.
А потом была Чёрная башня, карлик Глефа с лицом Фесса…
Некромант просил помощи. Получал просимое и одерживал победы. Кривой Ручей, Скавелл… он дрожал от ужаса, что вот-вот сделается Разрушителем, что ни в коем случае нельзя принимать Западную Тьму, однако же — и просил, и принимал, а с ним ничего не происходило. Сущность, или, вернее, её «второе Я» искусно вела его по узкой тропке, не давая сорваться в действительно гибельную бездну, не поддаться тому, второму (или первому?) голосу, которому требовался настоящий, а не бутафорский Разрушитель.