Валькирия совершила небывалое. Она вцепилась в ножны чудесного оружия, повисла на них всей тяжестью, рванула так, что едва не опрокинула Слейпнира; и прежде, чем обезоруженный Отец Дружин успел хотя бы разинуть от удивления рот, бросилась назад, к Спасителю.
Но на этот раз Он уже защищался. На этот раз Его лицо исказилось самой настоящей яростью, такой, что у Райны едва не отнялись ноги.
…Но страх валькирии — он похоронен всё на том же поле, рядом с подругами.
Золотой Меч взлетел и косо рухнул — так, что даже Смертный Ливень в ужасе расступился перед ним.
Спаситель, чьё лицо и тело сейчас прокрывали жуткого вида язвы, дымящиеся, словно в каждой тлели угли, встретил Меч голой рукой, пальцами, где в глубине тех же язв стала видна кость.
Удар, вспышка, и Райна катится обратно, прямо под ноги Слейпниру. Жёсткая и сильная рука подхватывает её, втаскивает на спину коню, и волшебный жеребец с диким ржанием устремляется наверх.
— Но там же… там же… — задыхается Райна.
Она хочет сказать, что в казематах пирамиды остались её друзья. Орки, их предводитель, гнома-чародейка и даже инквизитор. Снизу катится чёрный таран, сверху хлещет злой Ливень — простым смертным нет спасения, за ними не прискачут на восьминогих жеребцах — и осекается при одном взгляде на лик спасшего.
Отец Дружин не был таким даже в день Боргильдового разгрома.
— Хедин… Ракот… — вырывается у него. — Не помочь… нет…
Слейпнира нет нужды подгонять. Он изо всех сил мчится вверх, к расколовшемуся, словно весенняя льдина, небу.
А Спаситель-то? Спаситель?!
Спаситель провожает Старого Хрофта долгим взглядом. У ног Его медленно истаивают обломки Золотого Меча. На левом предплечье Спасителя — глубокий разруб, однако Он не повержен. И, кажется, нет такой силы, что смогла бы Его одолеть.
* * *
Разрушитель видит и слышит всё, творящееся на поверхности. Смертный Ливень и медленную гибель Мечей в пламени. Отчаяние замкнутых в казематах орков и спокойное самоуничтожение преподобного отца Этлау. В силу обращается всё — в том числе и отдаваемое Мечами. Разрушитель не может думать и рассуждать о «меньшем зле», он сам — меньшее зло. За ним с рёвом и грохотом несётся исполинский чёрный таран, чудовищное копьё, во что обратилась Западная Тьма. Сейчас Разрушителю слышатся отчаянные, хоть и приглушённые вопли — кого-то тащит за собой его башня, кто-то кувыркается в лавине… Кто именно — Разрушителю не так важно. Он многого не узнал, не докопался до многих тайн — что поделать, сейчас он уже не личность. Он — оружие. Брошенный пилум. Пилум, отлично знающий цель.