Всё идёт, как и должно.
Грохот, остриё Чёрной башни вздрагивает, и Разрушителя корчит жестокая мука: словно в его собственных внутренностях катается раскалённый стальной шар. Нечто металось сейчас и по самой Башне, сокрушая стены и перегородки, проламывая потолки; удар был настолько силён, что не выдержала даже несокрушимая броня.
И, значит, ему, Разрушителю, вновь заполнять прорехи собственной кровью. А её надо беречь, потому что ещё предстоит вырваться из Эвиала — и попасть туда, куда следует.
Лопаются жилы. Что-то кричит Аэсоннэ, но поздно, поздно, дочка — твой папа уже не человек, он Разрушитель, и обязан пройти дорогу до конца — закончив, как и положено, разрушением самого себя.
Кровь смешивается с тьмой, прорехи затягиваются, но недостаточно быстро, и по исполинскому чёрному острию начинает ползти трещина.
— Папа! Кристалл!
Ну, конечно, дочка. Кристалл, и так почти лопающийся.
Спасибо за дар, Сфайрат. Это потребует от меня почти всей крови, без остатка, потому что чистой Силой такую пробоину не зарастить.
Но как же Пик Судеб? Гномы?!
Нет, Разрушитель, ты знаешь, что обратной дороги нет. Незачем держать «последнее». Копьё долетит, обязательно долетит.
…Он знает, что сейчас в опустевшей пещере Кристалл Сфайрата в последний раз вспыхивает яростным пламенем. Оно перебрасывается сквозь пространство, оживая прямо тут, в мрачных залах Чёрной башни, шипит и разбрасывает искры, вцепившись в пролитую кровь Кэра Лаэды.
Броня стягивается, раскол исчезает — Чёрная башня словно выталкивает из себя жуткий и неведомый снаряд, заставляя его возноситься вместе с собой.
Придётся постараться, чтобы не пострадали друзья, ещё остающиеся в казематах, думает Разрушитель, когда боль чуть утихает, а рассудок наконец воспринимает отчаянные крики драконицы. Ещё сколько-то крови. Может не хватить на главное — но здесь принципы уже не играют роли. Всё рассчитано. И последующая судьба Разрушителя тоже.
Правь на горящую ветку, Кэр Лаэда.
И — вот оно, вот!
Поверхность, слепящий свет после вечной тьмы; один бок чёрного копья словно вминается, перестаёт бесконечно расширяться, и оторопевшие орки видят проносящийся мимо них исполинский монолит.
Сильвия Нагваль задыхается, её жизнь истаивает — а Смертный Ливень становится всё гуще, и даже Спаситель не может пошевелиться, покрытый слоем всеразъедающего, наверное, истинно-алхимического Абсолютного Растворителя. Он не побеждён, ещё не побеждён, ибо…
Нет такого оружия, чтобы прервать Его дни.
Но есть иное, что заставит отступить даже такую сущность, потому что в пределах Упорядоченного нет истинно всесильного. Всесильный же, породивший сам Хаос — вне пределов сущего и не-сущего…