— По-моему, в личности этого отца Сергия и есть объяснение действий Киева, — вновь заговорил Кедрин.
— Я уже тоже начал догадываться. При помощи этого священника Грушенко хочет упорядочить, усилить и возглавить движение по добровольному извлечению чипов из мозга людей.
— Именно так, господин президент. Хотим мы этого или нет, общество постепенно стало раскалываться на два лагеря. Мир простых смертных и мир бессмертных. И между ними возникает противоречие посильнее, чем противоречие между богатыми и бедными. И богатый, и бедный проживали одну жизнь. И любой бедняк мог утешить себя мыслью, что его богатый сосед на тот свет богатство не унесет, что перед смертью все равны. Плюс религия проводила определенное анестезирующее воздействие, внушая, что рай — награда за праведность в земной жизни. И об ушке.
— О каком ушке? — Орлов вскинул удивленный взгляд на Кедрина.
— Об игольном, господин президент, — невозмутимо ответил тот, — через которое легче протащить верблюда, чем богачу попасть в рай. Но с техническим прогрессом ослабевает вера в Бога, а благосостояние растет. И для большинства населения, я имею в виду европейцев и североамериканцев, рай, в принципе, уже наступил. Вот только этот рай не вечен. Он заканчивается в момент смерти. Но появляются люди, для которых этот рай становится в принципе вечным. Как вы думаете, как к ним относятся остальные? — Кедрин вопросительно посмотрел на президента и затем сам ответил: — Пока со скрытым недовольством. Я подчеркиваю — пока. Тем более нет стабилизирующего фактора среднего класса. Сейчас в мире, как в неустойчивом сообществе, — кучка бессмертных и оставшееся большинство смертных.
— Тебя послушать, так действия Грушенко единственно правильные. Обратить недовольство подавляющего большинства в мирное русло. Законно добиться власти и декретом запретить вторую жизнь.
— Может, и не единственно правильные, но в определенной логике ему не откажешь. Если он выступит как лидер движения за одну жизнь, да еще и публично откажется от чипа сбора информации, то он может стать президентом Руси. Учитывая, что его должность практически гарантирует ему вторую жизнь, отказ от нее — самого ценного, что есть у человека, — это поступок, который оценят многие.
— Что ты предлагаешь? — после долгой паузы спросил президент.
— Я, честно говоря, вижу два выхода. Даже три. Первый — самому попытаться возглавить это движение, — и, твердо взглянув президенту в глаза, добавил: — Со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая отказ от бессмертия. Второй путь — оставить все, как есть. Сейчас трудно прогнозировать. Может, движение «за одну жизнь» и не станет таким популярным. А самим тоже подумать о каком-нибудь привлекательном лозунге.