В общем, он не боялся людей с оружием. А вот им следовало бы поостеречься.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался один из непрошеных гостей. Вероятно, старший в этой паре. Оба были в штатском, но за невысокой оградой стояла машина, не дававшая усомниться в своей принадлежности ко вполне определенной государственной структуре, к тому же в руке старший держал плотно набитый потрепанный портфель, с каким до сих пор можно увидеть разве что старого учителя, да еще сотрудника властных структур. Надпись «милиция» на борту потрепанного «жигуля» была прекрасно видна в свете лампы, освещавшей крыльцо и дорожку к калитке.
— Доброй ночи, — холодно отрезал Ярослав.
— Да, вы правы. — Мужчина кивнул, но если он и испытывал чувство вины, на его лице это никак не отразилось. — Извините, что так поздно. Господин Верменич, я не ошибаюсь?
— Ни в коей мере.
— Капитан Бурун, уголовный розыск. Еще раз прошу прощения за поздний визит, но мне... нам и в самом деле надо с вами поговорить. Дело не терпит отлагательства, и...
— И вы постараетесь меня долго не задержать, — не удержался от шпильки Ярослав.
Он ожидал, что капитан кивнет, но тот лишь усмехнулся.
— А вот это как получится. Подозреваю, у нас состоится долгий, очень долгий разговор. И не обещаю, что он будет приятен...
— Меня в чем-то обвиняют? — сухо поинтересовался Ярослав. Пожалуй, опера не могли бы выбрать для своего визита менее подходящее время. Сейчас он не готов был разговаривать с представителями власти, да и не хотел этого.
— Нет.
В коротком ответе явственно слышалось слово «пока». Пока его ни в чем не обвиняют. Но если господин Верменич не прекратит валять дурака, то разговор «по душам» вполне может плавно перетечь в допрос на Петровке, 38.
В другое время Ярослав не стал бы спорить. В его жизни — в той ее части, что прошла в этом ненормальном мире — было много подобных разговоров. С преисполненными революционным энтузиазмом, но страдающими от недостатка профессионализма чекистами. С набирающими силу и не ограниченными в средствах убеждения следователями гестапо. Позже — с вечно усталыми и нервными особистами, видевшими изменников и предателей в каждом. Еще позже — с агентами ФБР, умными, подкованными и опасными. Заканчивались эти беседы по-разному, но итог был один.
Конечно, визит этих офицеров не был неожиданностью. Слежка за домом установлена уже давно, и тот факт, что его пасут более года, говорит либо о том, что у милиции — если этот мужик не врет, и он в самом деле с Петровки — до черта других, более важных дел, либо о том, что ничего серьезного на него у сыскарей нет. Но рано или поздно это должно было закончиться, и придется снова куда-то уезжать... ох, как же это не вовремя.