— Какой он был? — вдруг спросил капитан.
— Сложно сказать, — задумчиво протянул Ярослав. — Мне показалось, что он не был оголтелым фанатиком, каким его некоторые сейчас считают. Скорее, он был просто убежден в своей правоте, в необходимости того, что делал. Убежденность и фанатизм — разные вещи, вы ведь понимаете? Так же, как упорство и упрямство. Он говорил о своих планах... и чувствовалось, что это не прожекты, что все обдумано, по крайней мере в стратегическом аспекте, на много лет вперед, взвешены все возможные препятствия и уже намечены меры к их преодолению. Если бы он прожил еще хотя бы лет двадцать... все могло бы быть иначе. Но уже тогда было видно, что он не жилец.
— Аура? — В голосе Сергея прорезалась неприкрытая ирония.
— Нет, не в этом дело. Просто он взвалил на себя слишком большую ношу. И к тому же имел слишком мало соратников. Я имею в виду не толпу, его боготворившую, таковых и в саамом деле было более чем достаточно. А ему нужны были настоящие сподвижники, умные, образованные, дальновидные. К сожалению, когда идет передел власти, наверх выплывают люди, умеющие идти к цели даже и по трупам. К своей. личной цели. Если бы не выстрел Каплан, Ленина убрали бы свои — может, годом позже. Уже в 1921 году видно было, что Ленин начал мешать своим же товарищам. Мешать тем, что с неохотой шел на крайне жесткие меры — в том числе и там, где без них было не обойтись. Хотя он умел быть жестким...
— Значит, на фотографии все же именно вы.
— Разумеется, — хмыкнул Ярослав. — Вы ведь, капитан, и так в этом не сомневались, верно? Иначе зачем показывали бы мне все это? И на той, в Освенциме, тоже я.
— Сколько вам на самом деле лет?
— Сто сорок три. Через три месяца будет сто сорок четыре.
Некоторое время Сергей молчал, словно не веря услышанному, хотя к чему-то подобному он был готов. Затем заметил с иронией, за которой слышалось вполне очевидное беспокойство:
— Если бы мы были персонажами фильма... я бы сказал так — вы все это рассказываете потому, что не намерены выпустить нас из этого дома живыми.
Ярослав невесело рассмеялся.
— Нет, что вы, капитан. Просто сейчас сложилась такая ситуация, что я и сам не знаю, что делать дальше. Просто выговориться — и то легче станет. А там, глядишь, и какая-нибудь умная мысль в голову придет. К тому же вы и сами очень необычный человек, капитан. Скажите, вы когда-нибудь были на сеансе гипноза?
— Я? Нет, да и с чего бы... к тому же мне кажется, что человек, не верящий во всю эту чушь, гипнозу не поддастся.
— Вы и правы, и не правы одновременно. Большинство людей в той или иной мере подвержены воздействию гипнотического внушения. Настоящий мастер сломает даже человека с железной волей — при условии, что человек пойдет врачу навстречу и не станет сопротивляться, хотя бы сознательно. А вот вам это и в самом деле не грозит. Вы — иммунный.