— Давайте убавим патетики, мэтр. И спросим Стайни — как давно этот язык в ходу у Мастеров?
— Когда я только попала в Некрополис, там его уже употребляли.
— Что и требовалось доказать. Отсюда непосредственно следует, досточтимый доктор, что баланс отнюдь не покачнулся. Некрополис, даже имея в той или иной степени доступ на огненный план мэтра Кройона, отнюдь не торопится обратить это в военное преимущество.
— Хвала Высокому Аркану, — проворчал алхимик. — В Некрополисе знают, что Державе есть чем их встретить.
— Это, бесспорно, любопытная тема, но у нас сейчас другой вопрос — поможете ли вы, мэтр, демону Кройону вернуться домой или нет.
Ксарбирус некоторое время молчал, напустив выражение крайнего разочарования.
— Подчиняюсь силе, — наконец проговорил он с явной претензией на гордость. — Силе и своему слову. Я один, вас много. Моя алхимия, конечно, кое на что сгодится, но устраивать тут скачки и прыжки в стиле всеми нами любимой Гончей мне, понятно, не с руки. Но учти, Тёрн, ты совершаешь тяжкую ошибку. Этот случай следует исследовать во всех подробностях, и…
— Несомненно, — поклонился дхусс. — Мы, несомненно, исследуем это. Если вам, почтенный мэтр, будет необходима в этом моя помощь.
— Ты изменил своё мнение? Насчёт ученичества?
— Нет, уважаемый доктор, не изменил. Я готов вам помочь исследовать эту и именно эту проблему. Думаю, что за один солнечный круг мы справимся.
— Что ж, по рукам, — вздохнул алхимик с видом купца, вручающего покупателю товар после долгих сетований о том, что, продав вещь «по столь низкой цене», он, купец, «вырвал кусок хлеба у собственных детей». — Не скрою, что мечтал поработать вместе с тобой, Тёрн. Всё, пройдено и забыто. Идёмте дальше.
— Дальше? — удивился Тёрн. — А как же Руны Гидры? Руны, использованные для главной надписи, той, что на жертвеннике? Они вас не удивили, почтенный мэтр Ксарбирус?
— Кого-кого? — не поняла сидха.
— Гидры. Чёрного Зверя.
— Тёрн… ты о чём? — Стайни наморщила лоб.
— Есть Семь Зверей, — менторским тоном вступил Ксарбирус. — Как несложно догадаться, по числу цветов радуги. Красный — Грифон, оранжевый — Феникс, жёлтый — Сфинкс, зелёный — Единорог, голубой — Морской Змей, синий — Кракен, фиолетовый — Левиафан…
— И Восьмой Зверь, Белый Дракон, объединяющий их всех, — докончил Тёрн. — Это известно каждому ребёнку.
— Верно, — кивнул Ксарбирус. — Легенда эта, несомненно, зародилась в древние времена, когда только-только научились разлагать луч белого света на семь цветов. Мистический, таинственный Дракон, обозначавшийся алхимическим знаком Абсолюта, объединяющий в себе семь остальных — подобно тому, как в белом луче содержатся все прочие семь цветов.