– Скажите, эффенди, – спросил Швиль стража, – вы уверены, что здесь, где мы стоим, находится вход? Разве это не ложный вход, сделанный для того, чтобы охранять гробницу от грабителей.
– Да, я уверен. Он был нарочно засыпан тысячи лет тому назад и сравнен с землей, чтобы сделать его незаметным, но я совершенно точно знаю место. Я родился и вырос в Царской долине.
– Хорошо, тогда мы можем начинать, – сказал Швиль и уселся на камень.
Сорок лопат одновременно врылись в землю. Люди работали под повелительным взглядом Ибрагима эффенди, как сумасшедшие, и уже через час показалась первая каменная ступень, ведшая вниз. Странное чувство овладело Швилем, чувство, которое вряд ли было понятно его спутникам. Еще юношей он мечтал об этом великом моменте. Теперь, когда в его волосах проглядывали серебряные нити, он стоял у самой цели своей заветной мечты. Но как? Как грабитель, как член хорошо организованной воровской шайки. Он, Швиль, должен был все, что находилось под землей, разбить на куски, вместо того, чтобы осторожно вынести на свет Божий. Он бросил в сторону своих спутников исполненный ненависти взгляд.
Теперь были уже открыты четыре ступени, оставалось еще не больше десяти-двенадцати. Мысли Швиля перешли вдруг на Элли. Он сам не мог объяснить, почему так часто вспоминал о девушке. Любил ли он ее? Нет, он не хотел, не мог этому верить. В конце концов ведь он ее совершенно не знал. Но разве та ночь, в которую он встретился с ней у старухи, не была многозначительнее, чем многие часы, которые проводишь с женщиной в кафе? Разве она из-за него не пренебрегла большой опасностью и из-за этого…
Он отбросил от себя дальнейшие мысли, потому что у него вдруг зародилась страшная уверенность, что ее больше нет в живых; он боялся этой мысли.
Между тем работа с бешеной быстротой подвигалась вперед: эффенди должен был до восхода солнца открыть вход и засыпать людей и вещи в гробнице.
Швиль не знал, сколько времени он провел в своих размышлениях, когда вдруг до его плеча кто-то дотронулся. Это был инженер Аргунов.
– Вход открыт, – сказал он.
Швиль поднялся и, окинув тоскливым взглядом пустыню, спустился по четырнадцати ступеням вниз. Все молчали, и эта тишина среди стольких людей, наводила мистический страх. Каждому стало ясно в эту минуту, что они стояли у двери, ведущей в далекое прошлое, в потонувший, давно уже спящий мир, полный тайн и загадок. Позади этой двери покоились мумии и вечная смерть стояла на страже.
Швиль бросил проницательный взгляд на «Бесстрашных». Они с уважением отнеслись к нему, к его волнению и инстинктивно отвернулись. Курт подошел к двери, осветив ее карманным фонарем. Он совершенно ясно мог рассмотреть печати, представлявшие шакала и девять пленников, и, как археолог, не мог решиться сам сломать их, – он никогда еще не видел настолько хорошо сохранившихся экземпляров.