Кислород, предоставленный Ронделлем, облегчил работу и постепенно поднял настроение.
Пионтковский многозначительно отвел Швиля в сторону.
– С де Кастелло дело обстоит плохо, – заметил он, – у него невыносимые боли.
– Разве нельзя ничем помочь? – спросил Швиль, искренне озабоченный.
– К сожалению, нет. Одну ногу в сущности, необходимо сразу ампутировать, иначе возникает опасность заражения крови.
– Вы сказали ему?
– Нет, не вижу смысла, если ничего нельзя предпринять…
– Хорошо, предоставим его судьбе. В конце концов он может страдать только до тех пор, пока это будет возможно.
– А потом? – спросил доктор.
Швиль не ответил, но его пристальный, упорный взгляд был красноречивее слов.
Затем они вернулись в только что открытое помещение, где Ронделль и Ллойд срывали золотые украшения с колесницы. Доктор тоже принялся за работу. При каждом рывке, уничтожающем сокровище, археолог чувствовал тупую боль, но он утешал себя мыслью о том, что главные сокровища были еще далеки от варварских и жадных рук. Точный план на древнем папирусе был у него. Только он единственный знал, где находится золотой клад и сокровищница. У него не было еще определенного плана, но возмущение, нараставшее в нем все больше и больше, могло побудить его на неожиданный шаг.
Они работали до полного изнеможения, и когда вернулись в первую комнату, то измученные упали на матрацы. О сне никто не мог думать, де Кастелло продолжал кричать не переставая. Пионтковский дал раненому большую дозу снотворного, но и это средство не могло смягчить сильных болей. Не оставалось ничего другого, как уйти отсюда; каждый взял свой матрац и перешел в то помещение, где стояла колесница. Но и это не помогло: крики доносились и сюда. «Бесстрашные» залезли под одеяла, затыкали уши ватой, но все было тщетно. Наконец они настолько отупели от беспрерывных криков де Кастелло, что заснули.
Швиль проснулся в тот момент, когда кто-то сильно тряс его за плечи: это был доктор Пионтковский.
– Пойдемте, Швиль, – попросил он и повел его в первую комнату. Там, недалеко от своего матраца лицом на каменном полу, лежал де Кастелло. Из рань на виске капала кровь. В желтой, одеревеневшей руке он держал револьвер.
– Самоубийство. Он не мог больше выносить этих болей, – заметил доктор.
– Это и было моим вчерашним намеком, что его надо предоставить собственной судьбе, – спокойно заметил Швиль. Вскоре проснулись Ронделль и Ллойд.
– Третий мертвец, – прошептал Ронделль. Он был до такой степени смущен, что Швиль, несмотря на печальное положение, не мог удержаться от улыбки. Ронделль, пытавшийся прошлой ночью застрелить его за то, что он говорил о мести фараонов, теперь стал бояться. Швиль посмотрел на других, и улыбка сразу исчезла с его губ, потому что стоявшие вокруг него люди, судя по выражению их лиц, были близки к безумию. Он ясно понимал, что с ними происходит. Тайны, скрытые здесь в каждом углу, с огромной силой действовали на психику современных людей. Трое мертвых – неоспоримое доказательство жертв таинственной силы – еще больше смущали оставшихся в живых. Этот страх перед невидимым мстителем в самом скором времени прорвется самым ужасным образом. И тогда все будет кончено: три трупа и столько же безумных, отрезанных от всего мира…