– Я увидел на палубе Дже... – Он прочистил горло. – Джейкоба, – медленно произнес он, словно исправляя ошибку.
Лорелея уставилась на него. Он знал!.. Ее охватил ужас – неужели Джастин ее предал? А если предал, то почему адмирал не приказал схватить Джека?
– Это ловушка для него? – спросила она, не находя другой причины.
Адмирал покачал головой. Не понимая причины такого милосердия, Лорелея посмотрела, как он уходит на свое место. Когда корабли стали борт о борт, Джек прокричал:
– Прошу разрешения взойти на борт, сэр!
Адмирал подождал несколько секунд, потом ответил:
– Поднимайтесь, если сумеете.
Джек запустил в полет огромный железный крюк, он зацепился за главную мачту, и Лорелея ахнула, когда в нескольких метрах от нее приземлился Джек, скатившийся по канату с верхней палубы корабля Моргана.
Он был великолепен: длинные светлые волосы развевались вокруг озорного лица, черные бриджи и черные сапоги облегали стройные ноги, белая рубашка расстегнута у ворота, длинный зеленый камзол нараспашку.
Как ей хотелось кинуться к нему на шею, почувствовать на себе его руки, прижаться в жарком поцелуе! Но еще сильнее было желание дать ему пинка. В конце концов, он грубо бросил ее, а у нее есть гордость.
Джек стоял так близко, что она чувствовала его чистый, бодрящий запах.
– Ты сердишься на меня? – спросил он.
– С чего ты взял? Я в восторге от того, что меня укусили и бросили. – Лорелея подозрительно посмотрела на него. – Ты зачем явился?
Он улыбнулся той улыбкой, от которой она всегда слабела.
Жестикулируя, как некий великий актер, Джек сказал:
– В долине листья осыпались с деревьев, и ветви оголились. – Он вздохнул и прижал руки к груди, устремив на нее тоскующий взгляд. – Завяли цветы, а ведь их лепестки были так красивы. Мороз их погубил. Я горюю. Но если зима так холодна, должны быть другие радости. Помоги мне воспеть радость в сто тысяч раз большую, чем все бутоны мая. Я буду петь о розах на щеках моей возлюбленной... – Он протянул к ней руку. – Если бы я мог завоевать ее благосклонность, эта прекрасная леди дала бы мне такие радости, что не нужны были бы никакие другие.
– Что ты говоришь?
Он приподнял ей подбородок.
– Благородная леди, я не прошу ничего, кроме права служить тебе. Я буду служить, как должно служить доброму господину, какова бы ни была награда. Вот он я, жду твоих приказов, робкий и искренний, веселый и учтивый. Ты же не медведица и не тигрица, ты не убьешь меня, если я положу голову между твоими руками.
Он встал на одно колено.
– Я люблю тебя, моя леди, моя Лорелея. Выходи за меня замуж, и клянусь, я не сделаю и не скажу ничего, что может тебя обидеть, и сражу наповал каждого, кто это сделает.