– Выпейте это, – сказал он. – Вам это не помешает, как, впрочем, и мне тоже после всего того, что нам пришлось пережить сегодня утром.
Паолина вся дрожала и была так взволнована, что едва смогла взять у него рюмку. Наконец он пришел ей на помощь, поднеся рюмку к губам девушки. Паолина отпила глоток, и вино, смочив ей горло, сняло дрожь и подавило уже готовый начаться припадок истерики.
– Как он мог... решиться на такое? – с трудом выговорила Паолина спустя мгновение.
– Не забывайте, что мы имеем дело с итальянцами, – ответил сэр Харвей. – Они на многое смотрят иначе, чем мы. Кроме того, любовь значит в их жизни намного больше, чем это бывает у англичан.
– Я не приму эту урну, – произнесла Паолина, с трудом сдерживая себя.
– Предоставьте это мне, – ответил сэр Харвей. – Вам нет необходимости видеть ее, да и вообще иметь к этому какое-либо отношение. Но факт остается фактом: так как его записка содержит последнюю волю, семья намерена выполнить его желание.
– Это было жестоко, жестоко...
– Вполне с вами согласен. У меня нет ни капли жалости или сочувствия к самоубийцам. У его матери сердце разрывается от горя, его сестра в шоке, и все в доме рыдают. Если я и встречал когда-либо самолюбивого, бессердечного молодого человека, совсем не думающего о тех, кому он был дорог, то это был маркиз. Мне жаль только, что его уже нет в живых и я не могу, преподать ему хороший урок.
– Не продолжайте! – взмолилась Паолина. – Это не к добру – говорить так о мертвых.
– Меня это не заботит, – отрезал сэр Харвей. – Если вам угодно знать мое мнение, то это был трусливый поступок со стороны малодушного человека, у которого не хватило смелости принять жизнь такой, как она есть. Это лишний раз показывает, до чего порой доводит людей страсть к деньгам.
– Но при чем здесь деньги? – спросила изумленная Паолина.
На лице сэра Харвея появилась мрачная усмешка.
– За сегодняшнее утро мне удалось узнать немало любопытного. У маркиза не было собственного состояния. Он жил в богатстве и роскоши, наслаждаясь всеми преимуществами, которые давало ему его высокое положение, и при этом едва ли не каждый цехин принадлежал его несчастной, безумной жене.
– Так вот почему он не мог с нею развестись! – воскликнула Паолина.
– Конечно, это было главной причиной, – отозвался сэр Харвей. – Хотя все в этом семействе горды, как сам сатана.
– Значит, у графини тоже нет денег.
Паолина не могла сдержать любопытства, но в глазах ее вдруг вспыхнул огонек, а голос заметно оживился.
– Я никогда и не предполагал, что они у нее есть, – ответил сэр Харвей.