– Я что, ваша милость, я ничего!
Бекет увидел, как дрожит старческая рука, прикрывая глаза от солнца.
– Крисп, – произнес он, – скажи, где находится место под названием Крисп.
Старик все пятился, будто решил навсегда слиться с телегой.
– Крисп, – повторил Бекет и шагнул к нему. – Ну, что молчишь? Я же тебя не съем.
– Нет, ваша милость, знамо дело, нет. – На шее старика судорожно подергивался кадык.
Бекет чуть отступил, заметив, как тот закатил глаза. Чего доброго, испустит дух.
– Послушай, старик... – Он тщетно пытался убрать металл из голоса. – Я не собираюсь причинять тебе зла.
Кроличьи глаза испуганно заморгали.
– Я ищу двух друзей...
Ему хотелось броситься на старика и вышибить из него нужные сведения, но он осаживал себя. Прежде, если кто-то отказывался отвечать на вопросы, Бекет мог запросто воткнуть кинжал в глотку. Но то было прежде. До того как он встретил одну владелицу замка.
Вон из моей крови! Ярость душила его. Он стиснул кулаки и призвал на помощь всю волю, чтобы не обрушить на беднягу поток своей ненависти.
– Мы должны были встретиться с друзьями в каком-нибудь заброшенном доме. – Бекет тряхнул головой, будто освобождаясь от неких мозговых пут. – Но таких я здесь не нашел. Видно, Клод не любит, чтоб лес и камень простаивали зря. Так что единственная моя надежда – это Крисп.
– К-к-клод? – Кроличьи глаза невольно обратились к замку на скале. – Его Высочество то есть?
Бекет кивнул.
– Крисп, ваша милость, это аббатство. Аббатство Святого Криспина в Долине.
– Я не видел здесь никакого аббатства.
– Да от аббатства-то, почитай, ничего не осталось, ваша милость. Прадед Его Высочества поймал там свою жену... – Старик сцепил пальцы и даже осмелился подмигнуть. – С аббатом, смекаете, ваша милость? Ну, после таких делов епископ и проклял энто аббатство.
– Где оно?
– Да вона, ваша милость, с холма ручей текет и весной, и летом. Вдоль его и ступайте.
Бекет бросил ему гульден, и старческая рука с неожиданной ловкостью поймала его.
– Господи бласлови! – Старик перекрестился и поспешил прочь.
Бекет постоял еще немного, нахлестывая поводом по голенищу.
– Уже благословил, – с горечью вымолвил он и повел коня к реке.
Взгляд против его желания тянулся к замку в междуречье. Пламя охватывало все нутро, точно сухие дрова. Он сжал зубы, стараясь не замечать боли. Гнев и ненависть – вот что надо ему чувствовать. А боль – черт с ней!
Да, лицедейка, дешевая лицедейка, которую он по глупости принял за знатную даму. Мягкий голос и вкрадчивая грация одурачили его. И еще ее забота, ее невинность. Он вспомнил, как неопытна она в любви, а вот ведь обольстила!