В воспоминаниях брата постоянно фигурировал его джип, открытый, выкрашенный в буроватый цвет окружающих песков, – классическая модель, нисколько не изменившаяся со времен Второй мировой. За исключением верблюдов, единственное средство передвижения в тех местах. За рулем своего любимца он частенько колесил по местным проселкам, приветствуя взмахом руки высоких степенных туарегских воинов, отдыхающих в оазисах под финиковыми пальмами, и распугивая ребятишек облаками пыли. Однажды ему даже довелось наблюдать, как человек в тюрбане гонялся за страусом по примитивному загону из жердей.
Туземцы не раз предупреждали Хогана об опасности весенних паводковых стоков. Когда снежные вершины гор в окрестностях Агадеса начинали таять, с их склонов стремились вниз бурные потоки с изменчивым руслом, сметая все на своем пути. Брат пропускал такие рассказы мимо ушей, не принимая всерьез суеверных дикарей, разговаривавших с деревьями и поклонявшихся духам предков. Поэтому, когда он однажды слетел с дороги в сухое речное русло, спустив заднюю шину и погнув обод колеса, то испытал лишь раздражение, не более того. Осыпая проклятиями местные буераки, Хоган выбрался наружу и принялся трудиться над крепежной гайкой, которая никак не желала поддаваться. Звяканье гаечного ключа эхом отражалось от крутых уступов скал в нескольких сотнях метров. Наконец гайку удалось снять. Заканчивая закреплять запаску, брат услышал какой-то странный гул, похожий на статический шум в телефонных проводах, и решил, что ему показалось. Он вспомнил мать, любимую команду, осень в Мичигане, сидр с дымящимися пончиками…
Борт машины перед его глазами внезапно озарился пятнами света. Брат оглянулся, и… грязно-бурая стена ледяной воды с размаху ударила его в лицо и больно припечатала к колесу. От неожиданности он вскрикнул – рот немедленно оказался полным песка. Земля ушла из-под ног, руки, державшиеся за покрышку, сорвались, и вода затянула его под днище машины. Успев ухватиться за передний бампер, он сумел высунуть голову из потока наружу, отплеваться и вдохнуть. Ботинки, став тяжелыми как якоря, тянули его вперед, однако брат понимал, что если отпустит руки, то утонет. В конце концов, перебирая руками, он с превеликим трудом вылез на крышу джипа и в изнеможении лег на нее, с наслаждением ощущая шорох одежды по сухому горячему металлу, в тот момент – самый прекрасный звук на свете.
Отдышавшись немного, он сел на крыше и огляделся – джип напоминал островок посреди широкой бурной реки. Фронт потока был уже в нескольких сотнях метров впереди, вода поднялась выше колес. «Боже мой, – подумал Хоган. – А я-то думал, они байки травят». Тут выше по течению показалось какое-то темное пятнышко. Подпрыгивая на волнах, предмет приблизился настолько, что до него можно было дотянуться. Скользкий как рыба, он едва не выскользнул из рук. Черный предмет оказался маленьким черным тельцем – маленький голый ребенок, с закрытыми глазами, без признаков жизни. Вытащив тело из воды за ногу, Хоган чуть было инстинктивно не отбросил его. Потом, охваченный ужасом, он стал читать «Отче наш», почему-то по-французски, но без особой надежды – так человек, поймавший летящую гранату, молится, чтобы она оказалась учебной.