Держать штурвал – вот все, что ему оставалось. Но малютка-кораблик, как ни храбрился, как ни старался, исчерпал свои возможности. Нилс напрягал последние силы, чтобы помочь своему другу-кораблю, но его усилий не хватало.
Еще один глубокий вздох, и он услышал предательский хруст.
Только раз, всего раз еще в своей жизни Нилс кричал, предчувствуя приближение смерти. Тогда, падая на дно колодца, он звал на помощь Шедоу, и Шедоу чудесным образом его услышал. На этот раз с губ его сорвалось имя Амелии. Нет, он не надеялся, что она придет ему на помощь. Хорошо, что ее не было с ним, ибо он не хотел, чтобы она разделила его судьбу. Он закричал от отчаяния, от безнадежного желания сообщить о том, что он пытался до нее добраться, что он сделал для этого все... и не смог.
Он так хотел, чтобы они были вместе. Имя ее подхватил ветер, и этот рев ветра был последним, что слышал Нилс до того, как ревущее море подхватило его.
Амелия проснулась перед рассветом. Она поспала, но спала она мало и плохо. Поднявшись в темноте, она накинула тунику и, даже не став переплетать косу, что всегда заплетала на ночь, пошла в конюшню.
Ее любимец – молодой жеребец, резвый и бойкий, вполне подходящий для хорошей пробежки, узнал ее по шагам.
Она помнила, как совсем маленькой девочкой сидела в седле вместе с отцом и визжала от радости. Любовь к лошадям и выездке осталась у нее с тех давних пор.
Ее память хранила, как среди ночи она пробралась в конюшню, оседлала полусонную лошадь и поскакала рысцой по двору дворца. И она хорошо помнила, как на эту ее выходку отреагировала дворцовая стража. Начальник стражи, не теряя времени, разбудил и привел ее испуганных родителей. Джоанна закричала от ужаса и все обнимала ее, не хотела отпускать, когда ее чуть лине силой стащили с лошади. И тогда Алекс заявил, что пора ей учиться верховой езде по всем правилам науки.
Вот и сейчас, пробравшись тайком в конюшню, она оседлала своего любимца и галопом помчалась через дворцовый двор. Дворец был велик. Говорили, он достаточно просторен для того, чтобы вместить все население Акоры, составлявшее триста тысяч человек. Она выехала за ворота, украшенные по обеим сторонам колоннами со львицами, стоящими на задних лапах. На востоке занималась заря. Первые лучи солнца осветили кромку моря.
Ветры и приливы имели такую особенность, что в Акоре оставалось совсем немного мест, куда море могло выбросить потерпевших крушение – или их останки. Эти места были хорошо известны и регулярно патрулировались. После шторма туда всегда высылали наряд солдат.