Начинающие охотники за артефактами кивнули.
— Идите за мной. — Шейх указал на небольшой столик в тенистом и относительно чистом углу двора.
Усевшись на жесткую скамеечку напротив могучего старика, Миша с Бумбой смущенно переглянулись.
“Да как же я с ним буду торговаться? — с испугом подумал Гурфинкель. — Он же меня насквозь видит”.
— Каркаде? — предложил шейх, лукаво рассматривая откровенно семитскую внешность Миши.
— Очень будет кстати, — ответил Гурфинкель, — и если можно, со льдом.
Старик жестом подозвал к себе какого-то худого араба.
— Солиман, два чая со льдом господам англичанам.
Худой араб поклонился и через минуту уже нес на серебряном подносе прохладительный напиток.
— Пей, дубина, — прошептал по-русски Миша, пихая Покровского локтем, — иначе старик обидится.
— Весьма недурственно, — похвалил напиток Гурфинкель, отставляя чашку в сторону. — Теперь о деле.
— Сколько людей вам нужно? — невозмутимо поинтересовался шейх.
— Человек пятнадцать — двадцать, если можно, — ответил Миша.
— Так много? А что вы собираетесь копать?
Гурфинкель напрягся, припоминая вчерашний разговор с профессором Енски.
— Могилу фараона Сети Первого, — наконец вспомнил он. — Да, именно Сети Первого.
Старик улыбнулся, причем улыбнулся скорее не губами, а глазами, в которых, казалось, так и забегали веселые искорки.
“Чего это он? — удивился Миша. — Ох зря я ему про этого фараона ляпнул. Хотя, в конце концов, это проблемы профессора Енски, он дает монету”.
— А вы в курсе, что на раскопки этой могилы вы должны получить мое разрешение? — вдруг ни с того ни с сего заявил шейх.
— Разрешение? — Гурфинкель растерянно покосился на Бумбу.
— Да-да, разрешение, — подтвердил старик, вальяжно развалившись на деревянной скамейке.
— Профессор ничего нам об этом не говорил, — быстро нашелся Гурфинкель.
— Какой профессор?
— Ну… руководитель экспедиции. Думаю, вы решите этот вопрос с ним вместе при личной встрече.
Шейх вяло махнул рукой: мол, хорошо, еще договоримся.
Помолчали.
Друзья смущенно заерзали на скамеечке. Старик просто до неприличия подробно изучал их своими карими смеющимися глазами, и какие мысли посещали его голову в этот момент, было неразрешимой загадкой.
— Ну так как же насчет рабочих? — робко напомнил Гурфинкель.
— По двести фунтов в месяц за каждого, — просто ответил шейх.
“Торговаться, — лихорадочно подумал Миша, — или все-таки не торговаться, вот в чем вопрос”.
Торговаться в данной ситуации с этим величественным человеком казалось неприлично, но и не торговаться на Востоке было не принято.
Что же делать?
И все же Миша решил не торговаться. Деньги-то все равно были не его, а профессора Енски, и это стало главным фактором в принятом решении.