– Хватит, – безжалостно оборвал ее Карлос. – Я не собираюсь продолжать этот смехотворный спор. Мне еще надо принять душ.
Кусая губы от гнева, Кэрри смотрела, как он сбрасывает рубашку и в одних джинсах направляется в ванную.
– Я ведь могу спросить Дженнаро! – пригрозила она, прекрасно понимая, что никогда не выполнит свою угрозу. Теперь, когда они женаты, она ничего не станет делать за спиной Карлоса – и тем более не решится поставить телохранителя в щекотливое положение.
– Я расстался с Лоттой за час до того, как ты прыгнула под колеса моего лимузина.
Кэрри непонимающе заморгала. Поначалу эти слова показались ей бессмысленными, словно были произнесены на незнакомом языке, – очевидно, мозг из самозащиты воздвиг барьер на пути понимания. Но в следующий миг до Кэрри дошел их смысл – и уже было не скрыться, не убежать от кошмарной реальности, в тысячу раз превзошедшей самые худшие ее ожидания. Обернувшись, Карлос заметил, как побледнела Кэрри, и, выругавшись по-испански, кинулся к ней – но она отшатнулась.
– За час? – повторила Кэрри, с трудом разлепив сухие губы.
На скулах Карлоса заходили желваки.
– Не думаю, что тебе необходимо знать время с точностью до минуты.
Из груди Кэрри вырвался нервный смешок. Ноги ее подогнулись, и она рухнула на кровать. Час. Всего час. А сорок восемь часов спустя она уже оказалась в его постели. Чего он ждет? Неужели в самом деле полагает, что для нее это не имеет никакого значения?
– Ты, должно быть, не понимал, что делаешь, – пробормотала она, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.
Пусть Кэрри и слабо разбиралась в мужчинах, но она понимала, что иного объяснения быть не может. Час спустя! Это было бы смешно, если бы... А еще через двое суток Карлос сделал то, что, как всем своим существом чувствовала Кэрри, совсем не соответствовало его принципам, – переспал с едва знакомой женщиной.
Он – не из тех мужчин, что заводят интрижки на одну ночь. Не из тех, что спят с первыми встречными только потому, что им так захотелось. Да, такие мужчины есть, но Карлос – не из их числа. Он старомоден. У него строгие понятия о чести. Он не похож на озабоченного подростка.
И все же Карлос не совершенен. Один недостаток у него имеется: как многие мужчины, он скорее вытерпит любую пытку, чем признается – пусть даже самому себе – в собственных чувствах. Вот почему горечь и гнев, что кипели в нем, не находя выхода, толкнули его на безумие, в котором – нет сомнения! – он еще горько раскается...
– Я всегда знаю, что делаю, – возразил Карлос. В его устах эти слова прозвучали как девиз, как незыблемое правило, которому он следует всю жизнь.