– Я заметил, что на ней не было пальто – но, думаю, она успела бы добраться домой, – с показным равнодушием проронил Карлос.
– Нет, она собиралась бродить по улицам до утра... она бездомная, разве ты не понял?
Карлос удивленно нахмурился.
– Надо позвонить в социальную службу, хоть мне это и не слишком приятно, – признался Хьюз. – Она страшно боится, что малышку отнимут у нее и отдадут в приют. Хоть я и доказывал, что сейчас так не делают, что социальные работники стараются не разлучать детей с матерями, но, кажется, не убедил ее.
– Как они?
– Малышка совершенно здорова. А вот мать – другое дело: кожа до кости, такое впечатление, что несколько месяцев недоедала. Но никаких признаков алкоголизма или наркомании, что говорит в ее пользу. Судя по выговору, она из Техаса, – с улыбкой добавил он.
– Из Техаса?
– Вестерны смотрел? – усмехнулся доктор. – Впрочем, нет... пожалуй, не совсем Техас. Монтана, может быть...
– Я не смотрел никаких фильмов о Монтане, – твердо ответил Карлос.
Флетчер Хьюз вздохнул.
– Так или иначе, Кэрри приехала в Нью-Йорк из какой-то деревушки на Диком Западе. В большом городе она – как младенец в джунглях.
– Кэрри? Так ее зовут? Можно мне ее навестить?
– Это твоя больница.
– Она принадлежит «Фонду Виэйра», а не мне лично, – сухо поправил Карлос.
Кэрри лежала на уютной кровати и с изумлением оглядывала палату. Все происшедшее казалось ей каким-то сном. Рядом в детской кроватке посапывала Долли. Добрая медсестра накормила ее детским питанием, сменила ползунки и уложила спать. Теперь она сыта, спокойна, в тепле и в безопасности... На глазах у Кэрри снова выступили слезы – слезы слабости и стыда. Почему она сама не смогла обеспечить своей дочери безопасность, тепло и уют?
Решение ее проблем лежало на поверхности, но до сих пор Кэрри предпочитала прятать голову в песок. Теперь же она горько корила себя за эгоизм и малодушие. Что она за мать – вытащила ребенка среди ночи на улицу, где оба могли погибнуть от холода или стать жертвами бандитов, только потому, что не желала с ним расстаться? Настоящая мать думала бы прежде всего не о своих чувствах, а о безопасности малыша. Кэрри двадцать лет – давно уже не ребенок. Может быть, она и не окончила школу, но она не дура и умеет отличать хорошее от дурного. Только теперь она поняла правоту своей матери...
– Если ты отдашь ребенка на усыновление, то сможешь вернуться домой, – говорила мать, глядя на нее покрасневшими от горьких слез глазами. – Но если решишь оставить малыша при себе, впереди тебя ждет только горе. Ты совершила большую ошибку, Кэрри, ты поступила не так, как следовало, и теперь за это расплачиваешься.