Правда, отключиться не так-то просто – ненужная мысль, что та же липучка. Но выход есть: не можешь отключиться – переключись, постарайся думать о чем-нибудь другом. О чем угодно, только не о километрах. О горячем ветре, например, которого – ищи в поле. О пыльных армейских ботах, о превратностях судьбы, о мокрых подмышках, о ставшем вязким шоколаде, о Курте… О Курте?! А почему бы и нет? Можно и о нем. О Курте Воленхейме. О человеке, под начало которого попал случайно, из-за чьей-то внезапной болезни.
И Влад, действительно – пока мысль не сбилась на что-то другое, – размышлял о покойном напарнике.
Слышал, что родился тот и вырос в Копшшоло. Есть такой промышленный центр на захолустной и вонючей Сарме. И вот верно говорят: чтобы понять человека, надо взглянуть на место, где он вырос. Видел Влад как-то раз это самое Копшшоло. Есть там на что посмотреть. Посмотреть и ужаснуться. Перекошенные бараки под латаными-перелатаными крышами, бесконечные цеха допотопных заводов, чадящие трубы теплоцентралей, свалки химических отходов, радиоактивные могильники, вонь и чад наползающих на город мусорных полигонов. Дрянь, а не город. Город Копшшоло – дрянь, а Курт – маньяк из дряни.
Натурально маньяк. Как же ему хотелось кого-нибудь убить! Нестерпимо хотелось. Все равно кого. Лишь бы.
Самое забавное, что таких, как он, по всей Большой Земле – миллионы. Ей-ей! Миллионы миллионов. Миллионы миллионов, втайне желающих кого-нибудь прикончить, обнаруживают однажды в себе такую манию и живут с ней, скрываясь и мучаясь. Не дай бог оказаться с одним из них на необитаемом острове. Они и казнь-то на электрическом стуле, и всяческие акты возмездия приветствуют вовсе не оттого, что жаждут справедливости. Какое там! Зависть, доводящая до неврозов, гложет их. Зависть, что те сумели перейти черту, а они – нет. Сводят счеты.
А за черту страсть как хочется. Им кажется… Нет, они на все сто и даже двести уверены, что там, за этой табуированной чертой, есть нечто такое, что могло бы сделать их обыденную, пустую, никчемную жизнь яркой и осмысленной. И, пожалуй, рванули бы толпой, когда бы не страх расплаты. Страх перед наказанием – единственное, что их сдерживает. Слова же не вразумляют. Нет, не вразумляют. И сколько ни говори, что нет за этой чертой ничего, кроме черного холода и липкой пустоты, они не верят. Думают, это надежный способ завладеть приставкой «сверх». На самом же деле – стать никем, навсегда утратив корень «человек». Солдат знает, солдат там был. Солдат уже не человек. Ну и пусть их, глупых! Самому бы хоть чего-то понять о себе и о мире, в котором живешь…