В новом полёте игрушка клюнула носом, и Коренга решил, что глины нужно убавить.
Ещё он решил, что, когда подберёт правильную величину комка, то вылепит из глины человечка, это будет забавно.
Тут появились слуги арранта Эвриха – чернокожие мономатанцы, парень и девка. Они принесли с собой большой тюк пёстрой ткани и несколько кольев и объявили, что будут ставить палатку.
– Это подарок, – весело пояснил парень. – Наш великий и величественный господин счёл, что негоже почтенному дедушке ночевать без крова над головой!
Старик Тикарам только укоризненно покачал головой, кажется, забота Эвриха его совсем не обрадовала. Они с внучкой передвинули свои пожитки освобождая место для шатра, и устроились рядом с Коренгой. Потом Тикира взялась помогать чернокожим. К ней присоединилась Эория.
Коренга слепил из глины человечка, хотя ещё не был уверен, что его не придётся увеличивать или уменьшать. Потом сплёл для человечка корзинку-гнездо из полосок коры, содранных Эорией с рогульки. Подвесил его к птице…
Тикарам сидел рядом и притворялся, будто рукоделие Коренги совсем не занимало его. Если бы молодой венн впервые видел его, он, может, и поверил бы. Но после нескольких дней, вместе проведённых в дороге, мнимое безразличие старика уже не обманывало его.
– Посоветуй, почтенный, – обратился он к Тикараму. – Как бы мне сделать, чтобы эта птица в полёте не шарахалась в сторону и вверх-вниз, а плыла в воздухе ровно, словно парусное судно по морю?
Он упомянул о море и о парусном корабле больше для того, чтобы услышала Эория, но вместо сегванки к нему обернулась чернокожая.
– Больно уж ты горд умом, чужестранец, – надменно проговорила она. Коренга запоздало рассмотрел блеск драгоценного ожерелья и столь же запоздало сообразил, что для подобной заносчивости наверняка имелась причина, причём куда как веская, а девушка продолжала: – Ты, я вижу, хочешь добиться, чтобы твоя игрушка парила сама по себе, без помощи верёвки и ветра! Неужели ты надеешься, будто у тебя что-нибудь выйдет?
– Я не надеюсь, прекрасная госпожа, – сказал Коренга. Девка в самом деле показалась ему очень красивой, хотя её красота была непривычна северному глазу и, пожалуй, слегка даже пугала. Не чуждостью, нет; в девке подспудно ощущалось нечто очень опасное. – Я просто мастерю потихоньку и смотрю, вдруг получится толк. А что, кто-нибудь уже пытался сделать подобное, и ты видела его неудачу?
В том, что именно она сцапала галирадского крадуна, никакого сомнения не оставалось. Как и в том, что «живому узорочью», отнятому у неё Эврихом, здорово повезло.