– Да с чего ты взяла?..
Голос прозвучал сипло и вздорно. Коренга стал ждать, чтобы Эория обозвала его лесным пнём, а потом перечислила всё то же, что он сам сейчас вспоминал. Он бросится спорить…
Эория отвела глаза, между бровями на чистом лбу прорезалась складка.
– Он сам сказал.
– Что?..
– Ты только уснул, тут пришёл Эврих. И сразу – в шатёр к ним… Я подслушала разговор.
– Подслушала?..
– Да, венн, подслушала, потому что я не так легковерна, как ты, я умею распознать шило в мешке! Неужели ты сразу не понял, что Тикарам – вовсе не тот, за кого себя выдаёт?
– Понял, но… – Коренга едва не добавил: «…ведь и я совсем не таков, каким себя объявляю», но вовремя спохватился и ответил иначе: – Я решил, он в своей жизни волен…
Эория горячо перебила:
– Такие люди, как Зелхат или Эврих, в себе уже не вольны! Они как вожди… как великие жрецы Богов. Их жизнь и смерть всем людям отзываются! – И с непонятной горечью добавила: – Это мы с тобой, случись что, никому не нужны.
Коренга хотел было возразить ей, он в самом деле не понял, почему она это сказала и как вообще можно было такое сказать… Но сегванка снова зашептала ему на ухо.
– Когда Шатун поил его из деревянной бутылочки, старик обрадовался и сказал: «Мой бальзам!» Другие не обратили внимания, но я-то сразу насторожилась. Я ведь понимаю по-саккаремски, в отличие от тебя. И я тоже видела, венн, как он созерцал звёзды. Только я ещё и кое-что смыслю в морских переходах, я помогала отцу карты рисовать! Так вот, наш Тикарам одним глазом посмотрел на звезду и сразу сосчитал расстояние отсюда до Арра. Этого даже мой отец не умеет, хотя его картам Островов не находится равных… А ты и поверил, будто Козёл с Козой молились звезде?
Эория как-то странно, чуть ли не со всхлипом втянула воздух. Если бы Коренга не видел её утром у озера, он, пожалуй, решил бы, будто она была готова заплакать.
– А сегодня Эврих к ним вошёл и сразу ему говорит: я, мол, всё про тебя знаю, Зелхат! Не отпирайся, мне-то ты туману в глаза не напустишь!.. Наш дед сперва всё молчал, потом говорит:
«Ты хочешь воскресить давно умершего, Эврих из Феда».
Аррант ему на это:
«Вот ты и выдал себя ещё раз, Зелхат. Никто при тебе не называл меня именем, которое я надписываю на книгах!»
Тут наш дед снова взялся отмалчиваться, только он, Эврих этот, щуку с крючка в камыши уже не упустит, коли подсёк. Как взялся за него!.. Я не всё поняла, о чём он говорил. И ты бы не понял, и даже кунс здешний… А потом он знаешь что сказал?
«Во имя когтей Кромешника, исцарапавших камень со следами Прекраснейшей! Ты, Зелхат, так боялся быть узнанным, что даже не помог этому мальчику, встречей с которым Боги Небесной Горы благословили твой путь!..»