Как они ликовали вчера, празднуя полёт чудесной игрушки. И каким жестоким оказалось похмелье.
Эория вытерла мокрое лицо, размазав по нему копоть.
– Птицу-то свою повторишь, венн?
Коренга ответил с мрачным упорством, сквозь зубы:
– А повторю!
– И я карту повторю! – отозвалась Эория.
Торон, укрытый пологом, лежал на здоровом боку, полуразвернув больное крыло.
Ближе к рассвету пламя в пещере постепенно иссякло. Остался только молотивший по камням дождь. К тому времени Эория успела раскроить полог ножом и простегать тонкими ремешками, отрезанными от него же. Получились сшитые «углом» плащи для неё самой и для Коренги. И ещё нечто вроде попонки Торону – нести раненое крыло. Осталось дождаться, когда в пещеру можно будет войти и посмотреть, что же там уцелело.
Оказалось – очень немногое. Россыпь головок стрел, два топорика, несколько застёжек и пряжек, якорёк-кошка, чтобы закидывать его на верёвке… и железный остов тележки. Короткие основания рычагов, колёса да погнутая хребтина. И болтавшиеся в дырках заклёпки, которыми совсем недавно удерживалось кожаное тулово-лодка.
Коренга сразу понял, что ехать на этом скелете никакой возможности не было.
– Зачем?.. – спросил он угрюмо, когда Эория приготовила ещё один ремень и стала привязывать к остову нечто вроде длинного поводка, чтобы тащить его за собой. – Бросить, и всё… На ладонях дальше пойду. Я смогу…
Эория в ответ только хмыкнула.
– Слушай, венн. Если бы ты был как я, а я – как ты, ты бы бросил мою тележку и дал мне ковылять на руках? По этим камням?
Коренга отвернулся. Соврать было невозможно, Эория слишком хорошо знала его. Он тихо проговорил:
– Я бы тебя понёс.
Сегванка поняла его страдание и добавила мягче:
– Я не сомневаюсь в этом, венн. И в том, что ты на руках ловок ходить, тоже не сомневаюсь. Давай, полезай на закорки. Нам всего-то ничего осталось до живых земель, до травы. А там или придумаем что-нибудь, или вилл встретим.
Коренга представил себе, как она будет его нести, да притом тащить за собой горелый остов тележки, и даже зажмурился, потому что глаза ему обожгли злые и бессильные слёзы. Жестокая недоля в охотку глумилась над ним, придумывая наказания одно другого невыносимей. Он еле выдавил:
– Так у меня… даже черпачка теперь нет… осрамлюсь…
Эория насмешливо подбоченилась.
– Ну осрамишься, дальше-то что? Небо наземь упадет или горы обвалятся?..
Коренга почувствовал себя дурак дураком, но некоторым образом ему стало легче. Он сказал:
– Может, пускай лучше обвалятся?.. Дорога ровней будет…
Теперь смеялись уже оба. Эория пересадила Коренгу на камень повыше и наклонилась, принимая его на спину.