Но ведь звук-то был!
Всеволод снова держал обнаженные клинки перед собой. Вдруг ловушка? Вдруг заманивают? Не упыри и оборотни – так люди. Люди-то ведь они тоже разные бывают. Вспомнились черные хайдуки...
– Эй! – позвал Всеволод.
Ему не ответили.
Помедлив немного, Всеволод ступил вперед. На один шаг.
Если где-то там, в темноте, которая вовсе не была сейчас для Всеволода непроглядной, таится нечисть – мечи наготове. Если человек с нечистыми помыслами – мечи наготове. Но мечи – мечами, а осторожность все же не помешает.
Всеволод ненадолго задержался у входа в узилище. Вытащил из-за правого голенища нож. Коротким взмахом вогнал кривой засапожник под верхнюю петлю распахнутой двери. Клинок засел глубоко и крепко. Вот так-то оно спокойнее будет. Если его задумали запереть в темнице, сначала лиходеям придется войти сюда самим, а после в кромешной тьме нащупать и вытащить нож. Быстро и бесшумно сделать этого, разумеется, не удастся. А уж Всеволод не оплошает – успеет вернуться к выходу прежде, чем железная дверь захлопнется.
Он обошел весь каменный мешок, пропахший сыростью, добрался до противоположной стены.
Никто на него не нападал. Никто себя не обнаруживал.
Странно...
– Эй! Отзовись! Кто здесь?!
Ти-ши-на.
Всеволод весь обратился в слух. Ощупывая эту вязкую тишину темницы так, как это могут делать только лучшие воины сторожи. И – нащупал.
Частое-частое дыхание со слабым, на грани слышимости, посвистом. Будто кто-то ладонью зажимает себе рот, стараясь не крикнуть, не всхлипнуть, не выдать, и носом... одним только носом быстро-быстро, жадно-жадно втягивает воздух.
Вот здесь!
Вот отсюда звук!
Небольшой скомканный тюфяк в дальнем углу. Забитый под каменную нишу. Чуть присыпанный сопревшей соломой. Вспоротый сбоку. И лишь внимательно присмотревшись (вот где в полной мере пригодилась острота ночного зрения!), можно заметить: солома-то чуть подрагивает. Но ведь человеку здесь не спрятаться – мал тюфяк слишком, и места в тесной нише не хватит. Нет, взрослому человеку нипочем не...
«Неужели дите?!» – осенила внезапная догадка.
Мечей Всеволод, однако, не убрал – гнетущая атмосфера темницы к тому не располагала. Острием клинка подцепил распоротый край грубой мешковины, резко откинул вместе с соломенной маскировкой.
В тюфяке, в нише сидел щуплый отрок. Весь – в грязи, в соломе. Сжался в комочек. Колени – к подбородку. Шапка натянута на уши. Из одежды – рубаха да портки – большие, широкие, невесть где взятые, но явно не по мерке шитые. И дрожит всем телом. И глаза – зажмурены. И во рту – кулачок. Чтоб не закричать от ужаса.