Я присмотрелся к могиле, и мне почудилось какое-то движение. Что-то дернулось. Может, просто воображение разыгралось, может, какой-нибудь зверек – мышь или землеройка. Я быстро отпрянул. А вдруг палец?
Еще три шага – и вот оно, то место, которое я искал. Здесь тоже была ограда из тринадцати прутьев. Но я заметил три отличия. Во-первых, место было скорее квадратное, чем овальное. Во-вторых, оно было больше: четыре на четыре шага. А в-третьих, под прутьями зияла черная яма, не засыпанная.
Я остановился и прислушался. Было очень тихо, только шуршали зверьки и дул легкий ветерок. Такой слабый, что я едва его ощущал. Зато заметил, как он прекратился. Вдруг все успокоилось, в лесу стало неестественно тихо.
Я все время прислушивался, рядом ли ведьма. А теперь почувствовал, что она сама прислушивается ко мне.
Тишина длилась целую вечность, пока я не понял, что слышу слабое дыхание из ямы. Мне наконец удалось сдвинуться с места, и, сделав пару шагов, я оказался на самом краю ямы, одним сапогом уже касаясь каменного ограждения.
И в этот самый момент мне вспомнились слова Ведьмака о Мамаше Малкин: «Почти вся ее сила утекла в землю. Но она бы не прочь поживиться мальчонкой вроде тебя».
Я отпрянул, но не очень далеко. Слова Ведьмака заставили меня призадуматься. А что, если вдруг из ямы покажется рука и схватит меня за лодыжку?
Надо было поскорее заканчивать с этим. Я тихо позвал в пустоту:
– Матушка Малкин! Я вам кое-что принес. Это подарок от вашей семьи. Вы здесь? Вы меня слышите?
Ответа не последовало, но дыхание участилось. Поэтому, не теряя ни минуты и отчаянно мечтая о возвращении в теплый дом Ведьмака, я засунул руку в корзину. Мои пальцы наткнулись на лепешку. Она была какой-то липкой и очень мягкой. Я достал ее и вытянул руку.
– Это лепешка, – тихо сказал я. – Надеюсь, угощение вас утешит. Завтра принесу еще одну.
С этими словами я бросил лепешку, и та упала куда-то в темноту.
Мне надо было немедленно бежать назад в дом, но я задержался на несколько секунд. Уж не знаю, зачем я это сделал, но очень скоро пожалел, что не ушел сразу.
В яме что-то зашевелилось, будто поползло по земле. А потом я услышал, как ведьма ест лепешку.
Раньше я думал, что мои братья во время еды слишком громко чавкают. Но ведьма чавкала в сто раз противнее и гаже, чем свиньи, когда они своими рылами роются в помоях. Она сопела, фыркала, жевала и пыхтела одновременно. Не знаю, понравилось ли ей угощение, но шумела она здорово.
В ту ночь мне совсем не спалось. Я все время думал о темной яме и о том, что завтра придется пойти к ней снова.