К завтраку я спустился вовремя, но почему-то бекон оказался подгорелым, а хлеб зачерствел. Отчего так – не понимаю, ведь я только вчера был у пекаря. Да и молоко прокисло. А может, домовой на меня рассердился? Неужели он знал, что я сделал, и испортил завтрак, чтобы о чем-то предупредить?
Я привык к тяжелому труду на ферме, а Ведьмак не оставил для меня никаких поручений, и мне нечем было заняться. Я подумал, что он не был бы против, если я почитаю что-нибудь полезное, и поднялся в библиотеку. Но, к сожалению, дверь оказалась заперта.
Что мне еще оставалось? Я отправился на прогулку, решив осмотреть холмы и в первую очередь взобраться на Клин Парлик. Добравшись до вершины, я сел на пирамиду из камней, чтобы полюбоваться красивым видом.
Стоял ясный светлый день, и отсюда сверху мне было видно всё Графство, раскинувшееся у меня под ногами. Далеко-далеко на северо-западе манящая, мерцающая голубизна моря сливалась с небом. Холмы тянулись бесконечно, большие и маленькие, с диковинными именами. Чтобы все их изучить, нужна, пожалуй, целая жизнь.
Недалеко от меня располагался Холм Волка, и я поймал себя на мысли, что там и вправду могут быть волки. Они и так опасны, а зимой, говорят, когда стоит сильный мороз, иногда охотятся целыми стаями. Ну, сейчас была весна, и ничто пока не говорило об их присутствии, но это еще не значит, что волки здесь действительно не водятся. Я пришел к выводу, что на холмах после захода солнца все-таки страшновато.
Но не так страшно, как необходимость снова накормить Мамашу Малкин. Вскоре солнце начало клониться на запад, и пришлось опять спуститься в Чипенден.
И вот я снова нес корзину через мрачный сад. На этот раз я решил управиться побыстрее. Не медля ни минуты, я бросил вторую липкую лепешку через прутья прямо в черную яму.
И только потом, когда уже было поздно, я заметил то, от чего даже сердце оледенело.
Прутья над ямой были погнуты. Еще прошлой ночью они все лежали идеально прямо – тринадцать параллельных железных прутьев. А теперь в центре было отверстие, достаточно широкое, чтобы просунуть голову.
Их мог погнуть кто-то снаружи, но я что-то сомневался в этом. Ведьмак говорил мне: дом и сады охраняют и сюда никто чужой не может пробраться. Он, правда, не уточнил, кто именно их охраняет, но я полагал, что это какой-нибудь домовой. Может, даже тот же, какой готовит еду.
Значит, прутья погнула ведьма. Наверное, она как-то вскарабкалась по стене ямы.
И тут я осознал, насколько был глуп! Мне вдруг все стало ясно, и горькая правда, как вино, ударила в голову.